Каюта номер 6. Кирилл Алексеевич Глумов

p>На самом деле, я хороший человек. Хороший человек, который порой делал плохие вещи, потому что заставила жизнь. Возможно, списать всё на жизнь – это попытка самооправдания, но мне так легче. Вы спросите, что плохого я совершал? Может быть, я расскажу, но сейчас – вряд ли. Сейчас мне бы постоять в этом чертовом парке. Молча. Попрощаться с этим городом и страной и найти в себе силы начать новую жизнь.

      Меня изнутри разрывает чувство неопределенности и неизвестности, при мысли о моей дальнейшей судьбе. Возможно, в новой стране у меня получится начать всё сначала, а может быть, жизнь не даст мне второго шанса. Каждый раз, когда об этом размышляю, сердце начинает биться сильнее, чувствую страх и, одновременно, интерес, ещё не полностью он пропал. За моими плечами – незаконченное образование, профессиональный бокс, травмы, любовь, семья, работа и криминал, из-за которого я не могу себя любить и простить, а передо мной – только троеточие в книге моей жизни. Многие люди, потеряв даже часть того, что потерял я, отчаявшись и обессилев прыгали с крыш домов или лезли в петлю. Я жив. Наверное, это значит, что во мне есть скрытая сила, а может, это, напротив, трусость. Я бы рассказал поподробнее обо всем этом, но мне пора. Может быть, мы вернемся к этому разговору на борту судна, но я бы не стал на это рассчитывать. Я довольно закрытый человек.

      Вот и пристань. Солнце играет на поверхности воды и приятный теплый ветер щекочет мне лицо, повсюду слышны крики чаек и шум проезжающих мимо машин, громкие разговоры людей, стоящих в очередях на посадку. Не очень-то презентабельно выглядит мое судно, если уж честно. Я мог бы себе позволить намного лучше, но его пришлось бы ждать куда дольше, а я не могу здесь больше задерживаться ни минуты. Да и незачем. Комфорт, я считаю, приходит и уходит, и, если всю жизнь за ним гнаться – никогда не догонишь. Перед этим судном стоит полная женщина с ярко-красными губами, которые, будто светофор, я увидел издалека.

      – Доброго дня. Ваш билет, молодой человек? – спросила она, выдавливая из себя вежливость. Таких людей, как эта женщина очень много, они по долгу профессии должны быть учтивы, а дома их ждет пьющий муж, который или поколотит после пьянки, или отдаст в ломбард подаренные им же драгоценности, чтобы на последние деньги купить себе выпивку. Ну как тут быть вежливой с каким-то "молодым человеком"? Срать она хотела на то какой, какой у меня будет день, добрый или нет. Она делает свою работу, чтобы существовать дальше.

      Я молча протянул ей билет и поднялся по трапу, ведущему на борт судна, стараясь повнимательнее рассмотреть эту посудину. На самом деле тут не так уж и плохо. Осталось найти свою каюту, откупорить бутылочку виски и наслаждаться морским закатом в иллюминаторе. На борту было уже много людей. Кто-то махал своим половинкам с борта в знак прощания, кто-то в обнимку стоял у ограждений и любовался морем, а кто-то – я. Сам по себе. Хотя совсем недавно все было по-другому, и была вероятность того, что я, как эта влюблённая парочка, стоял бы в обнимку со своей бывшей. Но нет. Она не поняла и не приняла меня. Но об этом позже. Надо бы найти каюту.

      Немного походив по коридорам, я все-таки нашел свою. Знаете, тут довольно мило. Стены моей каюты были отделаны дубом и украшены уменьшенными копиями картин известных художников: Айвазовского, Афремова, Формана, посередине располагались большой стол и, под стать ему, такое же большое удобное кресло с одной стороны и черный кожаный диван – с другой, слева у стены небольшая кровать, будто бы рассчитанная на одного человека, справа был большой книжный шкаф, доверху заполненный книгами. Я тут же пообещал себе, что за 2 недели пребывания здесь обязательно до него доберусь. Около шкафа стояли два небольших комода и тумбочка, ничем особенно не примечательные. А вот сразу за тумбочкой, в этой же стене, шла дверь, ведущая в ванную комнату. «Жидкость снаружи, жидкость в каюте», – подумал я, но ни сил, ни желания удивляться у меня уже не было. Я устало опустился в кресло, снял шляпу и тяжело выдохнул: «Что будет дальше?» – снова пронеслась в голове мысль. Я достал из чемодана бутылку виски и водрузил её на центр стола. «Здесь ей самое место» – подумал я, – «жидкость в бутылке» – съехидничало подсознание, но я не стал его слушать. Пить тоже не стал. Время же обед, рано еще.

      В этот момент кто-то ключом отпирает дверь моей каюты. Я уже потянулся к кобуре с пистолетом, но взломщиком оказалась милая девушка. Она была в платье красного цвета в белый горошек длиной немного ниже колена с прекрасным, но не пошлым, декольте. Заметив меня, она вскрикнула от испуга:

      – А что вы делаете в моем номере? Кто вы? – звонко спросила она, не решаясь войти. В её голосе слышались настороженность и растерянность. Я отлично научился определять такое за свою жизнь.

      – Я нахожусь в своем номере, это каюта номер 9, согласно моему билету, вот прошу – сказал я, протягивая ей свой билет. – Как вы смогли открыть ее?

      – Ничего не понимаю. На двери этой каюты был номер 6, и это моя комната, – с дрожью в голосе ответила она, – мой ключ подошел, значит, вы ошиблись, уважаемый. Я надеюсь, вы еще не разложили свои вещи? – поинтересовалась она, намекая на то, что мне пора свалить.

      Я молча встал, прошел к входной двери и, взглянув на цифру 6, которая еще 10 минут назад была цифрой 9, повернул "петлю" шестерки