Учебник рисования. Том 2. Максим Кантор

спасибо тебе, – и она снова целовала его в ладонь, а Павел не отнимал руки. – Ты видишь. Он позвал тебя, дал тебе дело. А меня никто не звал, я сама выдумала, чем заниматься.

      – Чем? – спросил Павел.

      – Тебе будет смешно.

      – Скажи.

      – Я всю жизнь хотела быть редактором.

      – Редактором, – удивился Павел. – Редактором в газете?

      – Не всем же быть гениями.

      – Исправлять чужие ошибки? Зачем?

      – Да, исправлять чужие ошибки, делать так, чтобы все было правильно.

      – Не понимаю.

      – Я умею исправлять ошибки. Я была редактором самиздата – тогда, давно. Я люблю делать правильно.

      – Что делать?

      – Все. Лизу свою спроси, – сказала девушка с усмешкой, – как я учила ее варить суп. Спроси свою Лизу.

      – Ты знаешь Лизу?

      – Мы встречались в одном доме. Давно. И потом Лиза два раза приходила ко мне – но я жила очень бедно, со мной неинтересно было дружить, – девушка засмеялась; она лежала на диване голая, не прикрывая себя ни одеждой, ни рукой, и смеялась, откинув голову, – совсем неинтересно было со мной дружить. Она научилась у меня варить суп – и больше никогда не приходила. Скажи, Лиза хорошо варит тебе суп? Мне нравилась Лиза, но она никогда ничего не умела и не хотела уметь.

      – Ты жила бедно? Что это значит? Мы все жили бедно. – Павел не стал отвечать про суп.

      – Я мыла полы в школе напротив дома и на Казанском вокзале мыла полы. Знаешь, это неплохое занятие. Если сосредоточиться, думать о чем-нибудь другом, то не заметишь, как вымоешь все лестницы. Это совсем нетрудно. А по ночам перепечатывала статьи диссидентов. Самолюбивые статьи пустых людей. Я напечатала тысячи страниц. На тонкой кальке, чтобы можно было скатать в трубку и незаметно провезти через границу. Их отправляли с иностранными корреспондентами в Мюнхен и в Париж, и там выходили бессмысленные самолюбивые альманахи, журналы, книги. Я их знаю еще в рукописях.

      – А зачем ты печатала, если тебе не нравилось, что они пишут?

      – Потому что каждый должен исполнять свои обязанности. Это была моя обязанность. Меня просили напечатать за ночь двадцать страниц. Иногда сорок. Однажды шестьдесят. Это было невозможно, но к одиннадцати утра я закончила. А утром пошла мыть пол в школу напротив.

      – Что было противнее? – спросил Павел.

      – Я бы хотела редактировать эти тексты. Все можно сделать лучше. Даже лестницы в школе, даже зал ожидания на Казанском вокзале можно отмыть. Все плюют на пол и проливают пиво – но ты можешь отмыть и отскрести добела.

      – А потом опять наплюют и прольют пиво.

      – Значит, опять нужно взять ведро и тряпку. Надо выполнять свои обязанности. Просто девушки не любят это делать.

      – Да, – сказал Павел и вспомнил Лизу, которая спала до позднего утра, – девушки не любят, и никто не любит.

      – Я люблю редактировать, – сказала стриженая девушка.

      – Но современные газеты сделать лучше нельзя. В них ни слова прочесть невозможно. Ты в них заглядывала?

      – Какая разница,