А у нас во дворе есть девчонка одна. Лев Ошанин

ругую песню.

      Студенты, десятиклассники, ребята из ПТУ, помните —

      Вы вместе со мной встречали

      И снег, и ветер, и звезд ночных полет…

      И стали моими сверстниками.

      Я не знаю, какого я поколения —

      В семьдесят я полюбил девчонку,

      которой было двадцать,

      и мне иногда казалось, что она старше меня.

      Я не знаю, какого я поколения,

      И что со мной будет завтра.

      Ровесники, простите меня.

1987

      «Все мне казалось: молод я пока…»

      Все мне казалось: молод я пока.

      Вдруг оглянулся – позади века.

      Тужить ли? Нет. Я делал все, что мог.

      Кому умел помочь, тому помог.

      А всех никак не обойти дорог,

      Всех женщин не обнять, хоть дай зарок,

      Не сочинить всех стихотворных строк…

      У всех моя дорога на виду —

      Хоть по одной, но до конца пройду.

      Ветер

      Ветер носится по-осеннему,

      В его порывах пропала злость.

      Играет с лужами и брызжет пеною,

      Врываясь весело под гулкий мост.

      Трамваи лязгают, колеса хлюпают,

      Все звуки новые, в ушах звенит.

      Как пальцы, лепятся сосульки хрупкие,

      И ветер режет их от рук зимы.

      Сосульки падают, зима растаяла —

      Осталась лужица, чуть-чуть воды.

      А в синь бескрайнюю – зачем,

                                            куда его! —

      Из труб торопится лохматый дым.

      А ветер носится, а ветру весело.

      Обрызгал брызгами и пеной мост.

      Из дыма-облака устроил месиво

      И с дымом бросился на паровоз.

      Вагоны катятся, гремя колесами,

      Вагоны катятся, играет сталь.

      А ветру весело, а ветер носится,

      Накинув на плечи из дыма шаль.

      Битва книг

      А.А. Фадееву

      Солнце стены лучами метит.

      Тонет солнечный в утре жар.

      Я вчера за стихи в газете

      В первый раз получил гонорар.

      Строчек старых летят осколки.

      Строчек – долгой работы дни!

      …Вот открою глаза, и полка

      Глянет сбоку углами книг.

      Я вчера уложил в порядке —

      Вниз «Разгром», а наверх Дюма.

      С незаложенной в лист закладки

      Тянет золото бахрома.

      И, такой почему-то знакомый,

      Сквозь нависший над полкой дым

      Вижу:

                Конный отряд «Разгрома»

                Скачет, вздваивая ряды.

      Это солнце виденья мечет,

      Рассыпает виденья зря.

      Вижу:

                В гриву вцепился Мечик

                И боится ее потерять.

                Конь по полке копыта стелет.

                Сзади синий стоит туман.

                Это взвод атакует Метелицы

                «Королеву Марго» Дюма.

                Наклонившись вперед немножко,

                Левинсон проскакал наверх.

                За любовника под обложкой

                Герцогиня дрожит де Невер.

                И ударили в стекла пули,

                Разбивая дворца наряд,

                Из кричащих парижских улиц

                Левинсоновский встал отряд.

                Впереди с головней Бакланов.

                И в пожара густую жуть

                От баклановской в шею раны

                Умер скорчившийся д’Анжу.

                Д’Алансона в тумане ловят.

                И скрестились, звеня, ножи —

                Из презрительных принцев крови

                Ни один не остался жив.

      Я не видел конца сраженья,

      Кровью топот коней залит.

      Потонули в пурпурной Сене

      Перебитые короли…

      А пока в голове без толку

      Быстрых мыслей поток стучал,

      Книги снова легли на полку

      И подставили грудь лучам.

      Улиц Франции злобный выгиб!

      Битвы красные петухи!..

      Хорошо бы еще мне книги

      Вот за эти мои стихи.

      «Вечерами