Хамелеонша. Алена Савченкова

полуобернул голову, неопределённо повёл плечом и снова отвернулся.

      – Он ведь вам нравится?

      Ещё одно неопределённое пожатие.

      – Как его назвали?

      – Торф.

      – А вас мне как называть? Людовик?

      – Людо.

      – Это полное имя?

      – Да.

      Рука скользила по шкуре, оставляя жирные дорожки мази.

      Йосу начал раздражать этот разговор. Не так она себе его представляла. На неё обычно глазели, а не отворачивались, тем более, когда она давала себе труд так тщательно готовиться к встрече.

      – За ужином вы не притронулись к окороку, – сказала она резче, чем собиралась. – Эдак кухарка обидится, решив, что вы брезгуете. Вот, я принесла, попробуйте. – Она протянула свёрток из промасленного пергамента.

      – Положите туда. – Он кивнул на плоский камень под дубом, на нижней ветке которого висела седельная сумка.

      Йоса едва удержалась, чтобы не швырнуть окорок ему в спину. Вместо этого топнула ногой и сказала высоким звенящим от гнева голосом:

      – Смотрите на меня, когда я с вами разговариваю!

      Рука на боку коня замерла. Юноша неторопливо отставил мазь, так же спокойно вытер пальцы, повернулся и, ни слова не говоря, двинулся на неё.

      Йоса думала, он остановится через пару шагов и, когда этого не произошло, попятилась, невольно покосившись на лагерь. Часовые совсем близко… стоит крикнуть, и кто-нибудь обязательно прибежит. Ей ничего не грозит! О том, что можно попросту не успеть крикнуть, она в тот момент не подумала.

      Отступала, пока не уткнулась спиной в дерево. Юноша упёр ладони в ствол по обе стороны от её лица и наклонился непозволительно близко:

      – Так смотреть?

      Дыхание щекотнуло щеку. Йоса ничего не ответила. Сердце колотилось где-то в горле, грудь часто вздымалась. К страху примешивались любопытство и возбуждение.

      Он протянул руку, заставив её ещё сильнее вжаться в кору, хмыкнул, заметив, как она дёрнулась, пошарил в висевшей на суку сумке и извлёк блеснувший лезвием нож. Вот теперь самое время было кричать, но язык присох к нёбу. Прежде чем Йоса успела издать хоть звук, он забрал окорок, который она всё это время, забывшись, прижимала к груди, отрезал ломтик, наколол ножом и с лязгом снял зубами.

      Прожевав, отрезал и насадил на острие второй и протянул ей:

      – Вы ведь тоже хотите попробовать?

      Поколебавшись, Йоса потянулась к мясу, но в последний момент убрала руку и, кинув на него вызывающий взгляд, тоже сняла зубами, медленно, не отводя глаз.

      Он ухмыльнулся и провёл пальцем по её нижней губе, надавливая так, что рот непроизвольно приоткрылся.

      В этот момент кто-то из рыцарей окликнул товарища, и Йоса вздрогнула.

      – Мне пора, – выпалила она, отталкивая руку и, поскольку юноша не шелохнулся, добавила: – Пропустите.

      Он, наконец, сделал шаг назад. Подобрав подол, Йоса протиснулась мимо него и поспешила к лагерю. Заворачивая за палатку, обернулась, но юноша уже снова отошёл