Девятый вал. Александр Клим

но нельзя чувствам привязанности преобладать над холодным разумом. Мои размышления прервал ровный шум водородного мотора, древняя техника, используемая разного рода коллекционерами и ценителями. По дороге медленно двигался мотоцикл, чёрный, с никелированными вставками и красными аксессуарами. Я медленно поворачивал голову, глядя на восседающую в кресле цикла фигуру. Фигура так же медленно поворачивала голову, облачённую в чёрный глухой шлем, глядя на меня. То есть куда он смотрел, видно не было из-за тонированного стекла шлема, но я с полной уверенностью могу сказать, что он, а это был мужчина, следил за мной, постепенно передвигаясь по дороге.

      – Господин Идри-Ток, мы закончили, всё, как вы и предполагали, – с крыльца частного трёхэтажного дома окликнула меня Олия.

      – Иду, – ответил я и, кинув сигарету на тротуар, пристально глянул вслед на прибавившему скорости мотоциклисту. – Интересно, вы, Бэн, не знаете, кто это был?

      – Где, сэр?

      – Нигде.

      «Ну вот он и решил свою судьбу сам, своей невнимательностью, мои руки чисты».

      Переступая лужи крови, отбитые мешки с мясом, некогда бывшими человеческими особями, считавшими себя счастливой семьёй, я прошёл в большой зал. Посередине на стуле со спинкой сидел хозяин этой самой семьи, жена, трое детей, тёща и какой-то умирающий дед. Невысокий, тощий хлюпик, что, кстати говоря, долго держался, прежде чем всё-таки дал нам следующее направление развития расследования.

      – Ну что, – я посмотрел в бумаги. – Мистер, э, Савин, стоило оно того? – я кивнул в сторону лежащего возле окна тела девушки.

      – Я, – начал говорить Савин, но поперхнулся текущей кровью, опустил голову прокашлялся и, подняв искорёженное ранами лицо, уткнулся одним оставшимся глазом в меня. – Знаете, мистер Ток, почему я рад сейчас?

      – Хм, интересно, – не показывая замешательства, сказал я ровным голосом. А этот Савин не так прост, мало того, что он пожертвовал всеми своими близкими, скрывая Правду, так ещё и осмеливается гордо смотреть на меня, никому и никогда не удавалось такое до него. Олия опустила руку на кобуру, глянув на преступника с явным презрением, ещё бы, её шефа унизили при всех. Я слегка дёрнул головой, почти незаметно, но этого хватило офицеру Хвостовой, и она отступила.

      – Так что? Мистер Савин, в чём же ваша радость?

      – Всё просто, всё банально просто, – явно преодолевая безумную боль, слегка улыбнулся Савин. Это было видно, так как из всех трещин и рваных ран лица вновь хлынула бордовая жижа. – Вся моя радость в том, что я точно знаю, что ваша боль, мистер Ток, будет сильнее того, что я испытываю сейчас, ха-ха! – он задрал голову и начал смеяться, выплёвывая изо рта кровь, забрызгивая всё вокруг себя. – Я, ха-ха, я, мистер Ток, я знаю это точно…

      Раздался приглушённый щелчок, и тело Савина обмякло, постепенно соскальзывая со стула на залитый кровью пол.

      – Так, – сказал я. – Понятно, вам, Олия, нужно пройти курсы выдержки допросных процедур.

      – Простите меня, сэр, я, я не хотела, но он, он – это мусор, сэр, биомасса