Варианты. Валерий Мит

на пол, покрышка взорвалась, обод колеса забуксовал по паркету, снимая с него стружку. В следующую секунду велосипед швырнуло вперёд, и я пронесся на нём метров тридцать до спортивной скамьи, стоящей в дальнем конце зала, и на огромной скорости врезался в неё передним колесом. Вылетев из седла, я продолжил своё движение. Пролетев несколько метров, я оказался буквально припечатан к стене. Удар оказался достаточно сильный – я сполз на пол и потерял сознание.

      Тренер был прав – я так и не научился контролировать свои силы.

3

      Очнувшись, я обнаружил себя в больничной палате. Болело всё. Я попробовал пошевелиться, и у меня это получилось – боль несколько усилилась, но не была острой. «Значит, переломов нет», – подумал я.

      – Пришёл в себя, Володя? – услышал я голос своего тренера.

      Я с трудом повернул голову влево и увидел его, сидящего на стуле рядом с моей кроватью и внимательно разглядывающего меня.

      – Я позвонил тебе домой, разговаривал с твоей мамой, – продолжил он. – Постарался успокоить её, как мог, она скоро приедет. Волноваться и в самом деле нечего. Доктор сказал, что переломов нет, только ушибы, он считает, что, возможно, нет и сотрясения мозга, но это покажет томография, её результаты мы тоже скоро узнаем. Я думаю, что доктор прав, во время тренировок такое бывает – спортсмен, не рассчитав свои силы, от предельных нагрузок теряет сознание. Защитная особенность организма: чтобы спасти себя, он просто отключается. Так было и у тебя, – добавил он. – После тренировки пересел на станок и дал предельные нагрузки. Организм вырубил сознание, ты съехал с роликов станка и практически без сознания проехал через весь зал, врезался в скамейку, вылетел из седла, пролетел несколько метров до стены зала и там закончил своё движение.

      Я с удивлением смотрел на него и никак не мог понять. Он действительно видел только то, что рассказывает, или просто специально недоговаривает, определяя, что помню я.

      – Вижу, требуются пояснения, – сказал Иван Трофимович, вглядываясь мне в глаза. – Твоя память, судя по всему, не пострадала. То, что я минуту назад рассказал тебе, – укороченная версия случившегося, довольно правдоподобная версия, в которую я сам с удовольствием бы поверил, если бы не видел всего остального. Пусть она такой и останется, иначе очень сложно будет объяснить, что случилось, людям, которых там не было. Очень сложно найти этому объяснение.

      – А как же сломанный станок, разбитый велосипед и…

      – Убрал все улики этого происшествия до приезда «скорой помощи», – перебил он меня. – На базе, кроме нас с тобой, в это время никого не было, так что других очевидцев нет. Сломанный станок спрятал пока в кладовой и на его место поставил другой. Твой велосипед заменил резервным – незачем кому-то видеть рваные покрышки. Теперь, Володя, всё вписывается в схему, которую я тебе обрисовал. Давай будем её и придерживаться, незачем будоражить других людей. Скорее всего, нам никто не поверит, а если