Искра и ветер. Алексей Пехов

уже на следующий день. Тепло наступило на две недели раньше срока, который предполагал Га-нор.

      – Хорошо, что мы уходим, – задумчиво сказала Рона, собирая свои вещи в мешок. – Это была бесконечная зима.

      – Не могу не согласиться, – подтвердил я, наблюдая, как Шен пытается свернуть шерстяное одеяло.

      – Столько всего надо взять. А теперь, без лошадей, нам придется идти налегке. – Рона хмурилась, выбирая, что следует оставить.

      – Именно поэтому позволь тебе помочь.

      Я взял из ее рук мешок, вытряхнул содержимое на шкуры и быстро рассортировал вещи в две кучи.

      – Так Шену не придется тащить ничего лишнего.

      – Я все равно помогу ей, – не согласился Целитель.

      – Значит, тебе будет несоизмеримо легче, и ты не сломаешь себе спину на очередном перевале.

      Он хмыкнул, развернул одеяло и вновь начал его сворачивать. На мой взгляд, опять неудачно.

      – Ты не подумал о том, что это может мне понадобиться? – Рона ткнула пальцем в отвергнутое мной барахло.

      – Не понадобится, – мягко возразил я. – Поверь мне. Иначе через четверть лиги ты сама начнешь выбрасывать все подряд, не разбираясь, и можешь остаться без действительно нужных вещей. Снега все еще достаточно. Дорога предстоит очень трудная. Это – самое необходимое. То – излишество, которое может стать губительным.

      Она послушалась и стала аккуратно складывать отобранное мной обратно в мешок. Я между тем отнял у Шена одеяло и свернул так, как надо. Он недовольно посопел, но решил не спорить.

      Я посмотрел на Ходящую:

      – Сны все еще беспокоят тебя?

      Они быстро переглянулись между собой, и девушка неохотно кивнула:

      – Да.

      В коридоре раздались тяжелые шаги, в комнату заглянул Лартун:

      – Собирайтесь быстрее. Через полнара мы выходим…

      Безымянную крепость на Горячей полосе я покидал с легким чувством сожаления. Для всех нас она стала родным домом, дав возможность пережить зиму и самые страшные холода. Даже Воющая башня сейчас не казалась мне угрюмой и недружелюбной.

      Мы вышли через северные ворота и, прокладывая тропу в глубоком снегу, направились прочь, начав спуск в ущелье. Когда цитадель скрылась за снежным отрогом, я ощутил внезапную тоску. Очередная моя берлога, уже не помню, какая по счету, брошена, и я больше никогда в нее не вернусь.

      В первый день мы прошли удручающе мало. Троп не было, снега лежало столько, что хоть падай, выбившись из сил. Лучше всех приходилось йе-арре и вейе. Первые летели, благо погода позволяла, а второй был настолько легок, что не проламывал наст.

      – Тропа начнется через лигу, – сказал Йанар на следующее утро, вернувшись из разведки. – Идти придется по каменистому гребню, там сильный ветер, и снег надолго не задерживается.

      Этот день был ничуть не лучше, чем предыдущий. Мы ползли по ущелью, выбивались из сил, затем вышли на скалистый гребень, протянувшийся над еловой долиной. Узкий, ступенчатый, неровный и скользкий. Снега на нем было действительно не так много, как внизу, но ветер сбивал с ног. Мы шли, с�