Охота на тень. Камилла Гребе

в сторону колыбельки, вручную расписанной розами, на полу перед которой валялась скомканная одежда. Взгляд стремился дальше, к маленькому столику у стены, где стоял проигрыватель и лежала пачка сигарет. Взгляд пытался уцепиться за всё, что осталось в этой комнате нормального и ещё дышало жизнью.

      Бритт-Мари вновь оглядела колыбельку. Должно быть, она принадлежала девочке, которая только что осталась без матери.

      – Да уж, чёрт возьми, – пробормотал Фагерберг, потирая крылья своего крупного носа, словно желал убедиться, что тот по-прежнему находится на положенном месте. – Это снова он, и говорить не о чем.

      Фагерберг натянул перчатки, немного пошевелил ногу женщины, и задумчиво хмыкнул.

      – Посмотрим, что скажет патологоанатом, но сдаётся мне, что она мертва уже несколько часов.

      – Что у неё во рту? – Бритт-Мари удивилась, как плохо слушался её собственный голос.

      Фагерберг немного помедлил с ответом.

      – Мне кажется, это ёршик для унитаза. Руки, инспектор Удин. Взгляните на руки.

      Бритт-Мари, превозмогая себя, взглянула на руку покойной. Из окровавленной ладони торчала шляпка гвоздя.

      Спустя час на место прибыли криминалисты. Бритт-Мари с Рюбэком уже огородили место преступления и опросили соседей.

      – Маргарета Ларссон, – сообщил Рюбэк, затушив брошенный на тротуар окурок. Они вышли на воздух, чтобы сделать небольшой перерыв. – Двадцать пять лет. Работала кассиршей в универмаге «Темпос». Дочери пятнадцать месяцев, зовут Лена. Сейчас она у соседей, но социальные службы уже готовы её забрать.

      Бритт-Мари кивнула.

      Добытая ею информация в целом соответствовала.

      – Кажется, никто ничего не видел.

      Рюбэк прикурил ещё сигарету.

      – Как, чёрт побери, он смог проникнуть внутрь незамеченным?

      – Не имею ни малейшего понятия, – отозвалась Бритт-Мари, глядя в графитово-серое небо, по которому ползли тяжёлые дождевые тучи. Несмотря на погоду, было тепло, почти душно, и прохожие на улице были одеты сплошь в футболки и джинсы.

      На выходе показался Фагерберг.

      – Что у вас?

      – Не так уж много, – ответил Рюбэк.

      Фагерберг вздохнул, поднял взгляд к небу и водрузил шляпу на голову.

      – Сложно расследовать убийство, когда вокруг одни слепые, глухие или умственно отсталые, – пробормотал он.

      – Что будем делать? – спросил его Рюбэк.

      – Что и всегда, – бросил Фагерберг, повернулся к ним спиной и зашагал в направлении центра.

      Бритт-Мари встретилась взглядом с Рюбэком.

      Что и всегда.

      Это означало поминутное документирование жизни жертвы за последнее время. Многочасовые беседы с друзьями и родственниками, изучение списков и выписок из регистров.

      Это означало, что они будут хвататься за каждую соломинку, чтобы отыскать недостающие кусочки мозаики и выйти на след убийцы.

      Однако уже на другой день стало ясно, что анализировать им практически нечего.

      Было утро пятницы, времени – всего половина