Люби меня. Натализа Кофф

подземный гараж. Мда, о таком жилье я пока только мечтаю.

      – Привет, Ильяс За… – услышала дружелюбный голос охранника. Но мальчик, не дав договорить ему, перебил:

      – Привет, дядь Саш, – махнул он в ответ, – Это Елена Михайловна, она со мной.

      Дядя Саша кивнул, и открыл перед нами стеклянную дверь.

      Мы вошли в просторный холл. Мальчик уверенно повел меня к лифтам. И спустя несколько секунд мы уже выходили на нужном этаже.

      У двери парнишка замялся.

      – Елена Михайловна, – сказал он, взявшись за дверную ручку, но, так и не открыв дверь, – Вы только сильно не ругайтесь. У меня папа самый лучший в мире, просто иногда упрямый.

      Кивнула. Ильяс открыл дверь и пропустил меня. Просторный коридор по размерам превосходил мою спальню. Сбросила балетки, рюкзак решила взять с собой. Вдруг звонить кому-нибудь придется.

      – Вы идите пока вон туда, – махнул Ильяс рукой, – Там папин кабинет. А я пока обед разогрею.

      – Ты и готовить умеешь? – удивилась я.

      – Не, Вы что? – рассмеялся парень, – Мне всего семь. Папа готовит, а я потом разогреваю. Или нам из ресторана приносят. Но мне папина еда больше нравится. Правда, ему некогда часто готовить. Это ведь трудно одному такого сына как я воспитывать, – по секрету сообщил мне Ильяс.

      Нет, мальчик с каждой минутой мне нравился все больше. Да и отец его достоин восхищения, если не боится один воспитывать ребенка. Другой на его месте сдал бы мальчика в закрытую школу какую-нибудь, а этот нет. Наверное, и уроки делает с ним, и на родительские собрания ходит. Не мужчина, а клад.

      – Вы идите, не бойтесь, – подтолкнул меня Ильяс, – Папа, правда, в последнее время не в настроении. Но это пройдет. Вы вон какая светлая и позитивная, он вас увидит и ему вмиг полегчает.

      С сомнением посмотрела на парня. Ага, ему вмиг поплохеет, а не полегчает. Но, глядя я глаза ребенка, перечить, не решилась.

      – Пап, я дома! – крикнул Ильяс. В ответ донесся приглушенный кашель из комнаты. Осторожно подошла к закрытой двери. Мысленно подбирала слова и фразы, которые можно было бы сказать больному человеку. Обернулась. Увидела, как из-за угла на меня смотрит Ильяс.

      – Идите! – скомандовал он. Вздохнула. И зачем я согласилась? Поскреблась в дверь ногтями. Почему-то стучать не хотелось. Вдруг у него там голова раскалывается. Мало ли.

      В ответ тишина. Молчание. Вздохнула, и, надавив на ручку, толкнула дверь.

      – Прошу прощения, – начала я с порога, – Но Ваш сын просил меня поговорить с Вами о лечении.

      Вошла в комнату. Лицом к окну стоял мужчина. Услышав мои слова, он повернул голову. Я застыла на месте. Да, Ильяс прав, его папа и вправду больной. На всю голову. И как не прискорбно, болезнь под названием «кретинизм» не лечится, в его случае точно.

      – Ильяс! – рявкнул мой маньяк во всю глотку, так, что стекла зазвенели, – Иди сюда! Быстро!

      Спустя секунду Заур закашлялся.

      Прищурилась, и вправду болеет? А с виду не скажешь. Здоров вроде бы.

      За мной в комнату вошел Ильяс.

      – Объясни, –