Пращуры русичей. Сергей Жоголь

княжича и просто лихие соседские парни, которых помощники Лучезара сумели заманить на свою сторону. Княжий приёмыш не поскупился на подарки. Посулами и деньгами слуги Лучезара привлекли на свою сторону многих. Все эти люди, готовые поддержать своего выдвиженца, мало слушали тех, кто произносил речи, они ёрзали, суетились, но княжич казался спокойным и безучастным. На помост поднялся кряжистый бородач в добротном кафтане. Толпа признала в нём боярина Желыбу. После смерти Гойслава именно он возглавил сильно поредевшую городскую дружину.

      – Ну, что, новгородцы. Довольно мы уже пошумели, – начал боярин. – Кто и насколько виноват, что варягов недоглядели, об том, пожалуй, даже правнуки наши судачить будут.

      В толпе засмеялись, новый воевода поднял руку:

      – А теперь пора решить главный вопрос: «Кому отныне городом править?». Умер князь и не оставил приемника.

      Тут толпа впервые пришла в движение: «Новгород издревле вечем силён! Не надобно нам князей! Вон врагов и без князя побили! – послышались голоса. – Гостомысл ваш в сторонке стоял, когда варягов били. Князя, да его дворню кормить надо, а у нас нынче всё добро пожгли, самим есть нечего». Желыба нахмурился, выждал, когда народ поутихнет и продолжил:

      – Вече для того, что бы законы принимать, да суд вершить. По всякому делу мелкому люд не соберёшь, для того и нужен единый правитель. А Гостомысла вините зря, в первых рядах он не стоял, но и за спинами чужими не прятался. А что сам мечом не махал, так ведь старик.

      Снова послышались гневные крики, но, на этот раз были и те, кто поддержал говорившего: «Верно, воевода говорит, нельзя без князя. Что хотел, боярин? Говори, не томи».

      Желыба прокашлялся:

      – По воле княжьей уплыли на запад послы. Будем ждать, когда приплывут внуки Гостомысловы…

      «Чего ждать!? Одних варягов прогнали, так теперь другим шею подставляем. Приходите, да режьте нас, точно скот», – послышалось из толпы.

      На нижние ступени помоста взбежал щуплый мужик:

      – Умилины дети, те кого Гостомысл призвал, они ж тоже варяжского роду. Глянь, боярин, деревни горят, причалы порушены, сколько люду сгинуло, а вы к варягам гонцов. Придут они, а ну как, тоже самое учинят?

      Воевода невольно отступил, потупился. Толпа продолжала реветь, но притихла, когда на помост взобрался старик Багоня:

      – Все вы меня знаете. Всю жизнь при князе покойном служил, а потому молчать не стану. С варягами ещё Буривой31 воевал, да только варяги они всякие бывают. Умилу, в своё время, за Годолюба замуж отдали. Он сам из бодричей32, а они роду славянского, на одном с нами языке говорят, одним с нами богам молятся.

      Пока Багоня говорил, щуплого мужика силой стащили с помоста. Багоня тем временем продолжил:

      – А для чего народу князь. Князь, он щит и меч, люду мирному защита. А, что мечи у варягов крепки, то все знают. Они и распри и усобицы прекратят, да врагов в наши земли не пустят. Они наследники умершего князя, других нет.

      – Как это нет? –

31

Буривой – легендарный князь словен, отец Гостомысла.

32

Бодричи (ободриты, ререги) – средневековый союз западно-славянских племён.