Призраки знают все. Рукопись, написанная кровью (сборник). Анна Данилова

сумку, открыла шкаф, достала кофту и, пробормотав: «Вечером будет холодно», – кинулась к дверям. Потом, словно вспомнив, что она не одна, нашла помутневшим взглядом Любу:

      – Поехали вместе. И ты убедишься, что он дома. Сидит себе, пьет пиво перед телевизором… Сегодня же футбол! Он сам мне сказал, что мы не сможем сегодня встретиться из-за футбола. Что ты стоишь? Ты на машине? Поехали!!!

      На лестничной площадке дома, где проживал Василий, пахло кошачьей мочой и тушеной капустой. Раю затошнило. Но она все равно продолжала упорно стоять перед дверью, уперевшись указательным, уже побелевшим, пальцем в кнопку звонка, словно этот звонок мог выдержать весь ее вес.

      – Вася, открывай! Вася! Ну?! – Она уже не могла сдерживать рыданий.

      Когда же на лестничную клетку вышел сосед, бледный старик в синем шерстяном джемпере – несмотря на жару, – и сказал, что Василий уехал в Москву и нечего звонить, с Раей и вовсе случилась истерика. Она сначала сползла по стеночке вниз, а потом заколотила по штукатурке кулачками.

      Люба с трудом подняла ее и, пробормотав удивленному, потрясенному всем увиденным и услышанным старику что-то вроде: «Извините нас, она – брошенная невеста, у нее через три дня должна была состояться свадьба», – не дожидаясь реакции соседа, вывела находившуюся в ужасном состоянии Раю из подъезда на улицу.

      В машине она рыдала пуще прежнего. Просто-таки голосила, извивалась на заднем сиденье, словно пытаясь найти такую позу, такое положение тела, при котором мысли о бросившем ее женихе оставят ее воспаленные мозги. Потом внезапно выпрямилась и схватилась за голову.

      – Люба, скажи мне, какой смысл было ему тогда тратиться на это платье?!

      – Мужики все – сволочи, разве ты не поняла этого на моем примере? И хотя меня жених не бросал – Андрей вообще не успел стать моим женихом, так, поматросил и удрал, – все равно их суть видна с первого взгляда! Держись, подружка, держись. Нельзя так убиваться, ну не стоит он того! И пусть ты сочтешь меня циничной, но цинична все-таки не я, а твой Василий: представь себе – он купил тебе это платье, чтобы оно у тебя просто было. На будущее, понимаешь? Или же ему хотелось порадовать тебя перед…

      – …смертью… – мрачно пошутила, глотая слезы, Рая. Тушь размазалась по ее лицу, смешалась с помадой. Волосы торчали в разные стороны. На нее больно было смотреть.

      – Говорю тебе, надо успокоиться. Ты же не хочешь умереть? Слушай, вот что я тебе скажу! Помнишь, как мне было плохо, когда меня Андрей бросил? Думала – руки на себя наложу. И что ты мне тогда сказала? Держись, подруга! Вот и я тебе сейчас говорю то же самое – держись! Невозможно было бы жить на земле, если бы каждая брошенная женщина уходила из жизни. Тогда и женщин бы совсем на свете не осталось, согласна?

      – Но как жить, Любаша, как?! Я же так любила его, так любила… Да я готова была ему шнурки на ботинках завязывать, лишь бы он был рядом… Для меня это было бы счастьем!

      – Прекрати! –