встала и демонстративно прошла взад-вперёд, имея целью привлечь моё внимание. Затем села рядом и тихонько спросила, что за книгу я переписываю и зачем. Будучи молодым человеком весьма приятной наружности, я был привычен к лёгким победам над глупой женской натурой, однако же поведение незнакомки тогда меня несколько смутило, ибо мне всегда казалось, что те девушки, которые находят интерес в посещении библиотек, обыкновенно не набираются смелости для того, чтобы флиртовать с незнакомцем. Я ответил, что занимаюсь изучением сумасшествия отдельно взятого господина во имя науки, и услышал странный смешок, более похожий на кваканье лягушки. Если бы не оный смех, необычный голос и странная манера одеваться, я бы посчитал незнакомку заурядной девицей и наши пути тут же бы разошлись. Но человеческая природа такова, что нас влечёт неведомое, странное, и даже омерзительное, чему ни один учёный муж до сих пор не смог дать объяснения. И я предложил ей, если она желает, приходить и помогать мне в моей незамысловатой работе. Желает, ответила она, и на следующий день мы выслушивали нелепицу, что нёс Дефоссе со страниц своей книги, уже втроём. Профессор, тем временем, снова отбыл в непродолжительное путешествие, оставив лишь заглавия книг, которые я должен был изучить и в краткой форме изложить на бумаге к его возвращению. Для меня до сих пор оставался загадкой смысл моего занятия. То, что я записывал, по сути своей было чистейшей выдумкой, хотя мой уважаемый наставник считал это фактами. Конечно, если считать таковыми названия мест, даты, и только этим и руководствоваться в своём решении, цель исканий будет не такой уж туманной. Но разум мой, подобно злобному псу у врат, не желал пускать в мир разложенной по полочкам истории вымысел безумцев, возомнивших себя пророками.
Анна, так звали мою новую знакомую, помогала мне выбирать из пёстрой мозаики больного сознания авторов то, что было нужно профессору Гамильтону. Мы очень быстро подружились, много говорили об истории, о том, как замечательно, что человеку дано свойство помнить, а ещё лучше, что помнит он избирательно, стирая со страниц прошлого ужасные вещи. Её общество было мне необычайно приятно, несмотря на то, что было в её облике что-то, да простит меня Всевышний, лягушачье. Широкий рот, глаза немного навыкате. Если бы тогда я мог предположить, насколько верным было моё сравнение! Но тихие всхлипы внутреннего голоса заглушала моя горячность и совершенно непонятное влечение к моей новой знакомой.
Профессор узнал об Анне тотчас, как вернулся в свой дом, в котором я за неимением серьёзных средств снимал комнату. «Чарли, – сказал он, просмотрев мои записи, – у тебя появился второй почерк? Это полезное умение в нашем теперешнем деле, ибо те потаённые уголки человеческой истории, куда я имел неосторожность ступить, могут иметь для нас с тобой страшные последствия». Я рассказал профессору о моей новой помощнице и спросил его, о каких последствиях он говорит, неужели он боится каких-то вымышленных богов? На что мой наставник
