Путь. Книга 1. Сергей Сироткин

нутри, предавая забвению. Пустота – последнее пристанище ненужных никому, даже себе…

      Это бесконечный мир, если его можно так назвать, без времени и пространства, который есть, и которого нет одновременно. Его «есть» заключается только в том, что в нём ничего нет. Скорее, этот мир – отсутствие чего бы то ни было, но он есть основа основ. На нём стоят и Хаос, и Тьма, и Свет. Повсюду длани этого мира лежат на пульсе всех живущих и на прахе умерших. Мы все принадлежим ему без остатка. Здесь нет места разуму. Поэтому сюда попадают, если таковым уже не являются, даже если всё ещё уверены, что обладают этим самым разумом. Наверное, самое главное заблуждение – считать, что ты есть, когда тебя уже нет. Но что, если ты уже стал частью Пустоты, хоть и не попал пока в её объятия? Нет, не стал! Ты и был ею! Просто ты забыл об этом, поспешив сгинуть и раствориться в бескрайних просторах. Это всепоглощающее нечто и есть лоно, в котором зарождается разум, и, соответственно, находит в нём абсолютную кончину. И не только разум, а всё, что есть или могло быть. Потому что в Пустоте всё появилось, в ней всё и исчезнет.

      Об этом я размышляю очень давно, или совсем недавно. Я не знаю, как долго размышляю об этом. Потому как не знаю, откуда взялись мысли, да и сам я? И кто я? Или что я? Что здесь делаю? Если это такое ужасное место, то почему я ощущаю покой и блаженство? Или меня уже нет, а осталось только эхо моего «я», которое постепенно исчезает в бескрайних просторах отсутствия? Быть может, этот мир забыл обо мне и вовсе не замечает заблудшего в нём путника. Как только проскользнула во мне эта мысль, меня почтили вниманием.

      – С пробуждением тебя! Ступай! Твоё время настало! – ощутил я голос.

      – Кто ты? Кто я? – посыпались из меня вопросы.

      – Со временем поймёшь.

      И голос исчез так же внезапно, как и появился.

      Следующее, что пришлось испытать, было нечто, благодаря которому пришло осознание своего «я». Это была боль. Первая и далеко не последняя. Она сводила с ума, разрывала, но вместе с тем определяла моё существование. Изнутри вырывался то ли крик, то ли рычание, то ли стон. Непонятно, но сотрясающий разум звук явил: я есть!

      Я ощутил оболочку, в которую меня заключили. Что-то обволакивало мою сущность и заполняло внутреннюю пустоту. Словно кто-то поил меня, утоляя возникшую жажду, и питьём была сама жизнь. Откуда я знал о жизни? Не знаю. Но знания приходили вместе с первой болью. И чем больше жизнь вливалась в мою сущность, тем лучше мне становилось, и боль отступала. Я обретал новую суть. Суть воли, силы, ярости и многого другого, с чем придётся познакомиться в будущем.

      Вместе с тем пришло понимание, что всё пронизывающее и окружающее меня есть моё начало, и имя ему – Тьма. Ей было не менее больно, чем мне. Я чувствовал, как, порождая меня, моя боль становилась её болью, которую она поглощала и вынуждена была разделить со мной, своим сыном. Она любила меня, но почему-то боялась, будто не желала моего появления и сопротивлялась ему. Нет! Я чувствовал, как она сильно хотела моего рождения, будто моей обязанностью было спасти её, и она возлагала на меня все надежды. Просто её страх был из-за того, что мне могут причинить вред. И она не хотела, чтобы я обретал жизнь именно сейчас, словно какое-то зло затаилось неподалёку и наблюдало за моим рождением. Но кто наблюдатель?

      Разобраться в этом не получилось, так как сила, выталкивающая меня в жизнь, взяла верх. Теплота, исходящая от порождающей меня сущности, была искренней, заботливой и полной нежности. Тьма была моим оплотом в первые мгновения жизни. В её лоне я ощущал себя в безопасности, но звенящее в ней чувство тревоги за моё будущее заразило беспокойством и меня. Она дарила мне осознание существования. Накопленные и хранящиеся в ней знания были материнским молоком, которым она поила новорождённого сына. И я жадно впитывал его, чтобы жить.

      Тьма начала вливать питьё безудержным напором, будто боялась, что нас разлучат, и она не успеет меня накормить. В какое-то мгновение показалось, что я не выдержу такой объём информации и просто сойду с ума. Но в следующий миг поток прекратился, будто его прервали извне. Любящая, кормящая сущность отстранилась и исчезла, пропав в неведомых глубинах. Я остался один, незащищённый и беспомощный. Через мгновение я вздрогнул, услышав первое слово в жизни:

      – Здравствуй!

      Это слово вонзилось в голову, сотрясая тело. Тело! У меня есть тело, и я чувствую его! Вот что меня обволакивало! Я поднял руки и осмотрел их. Затем туловище, к которому они прикреплены. Я осторожно пошевелил ногами. За моей спиной было что-то ещё, огромное, наполненное силой. Это были крылья. Своим желанием я заставил двигаться их. Именно они позволяли мне находиться на месте, а не безвольно плыть в пространствах Тьмы, которая была, как я запомнил, породившей меня матерью. Определения сами всплывали в разуме, и я с лёгкостью осознавал всё, что меня окружало, и с чем сталкивался.

      Осмотрев себя, я обнаружил, что моя ипостась была такой же чёрной, как и окружающая меня среда. Но совершенно другой, чем та хмарь, из которой я пришёл. Холод приятно пронизывал, давая возможность ощущать тело. Я прислушался к нему и почувствовал в себе жизнь. Как же приятно чувствовать!

      – Здравствуй!

      Вздрогнув,