Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор. Соня Марей

антисанитарии. В том, что в этом мире слова «асептика» и «антисептика», а также «преднизолон» и «антибиотик» будут звучать как ругательства, я не сомневалась.

      Мы покатили вдоль деревеньки – жители останавливались и провожали нас взглядами. Любопытно, что за фифа пожаловала? Я вот не отказалась бы узнать, сколько моему новому телу лет и как оно выглядит. А ещё как магичила его прежняя хозяйка.

      Ох, влипла.

      – Эй, Горн, ты, часом, не новую целительницу везёшь? – послышался женский голос, и я обернулась.

      Спрашивала дородная баба в платке, будто бы сошедшая с картин великий русских художников – с румяными щеками-яблочками и грудью размером с чемодан.

      – Её самую! Нейру Эллен, – кивнул в мою сторону и усмехнулся. – А что?

      – Да беда у нас! – запричитала ещё одна селяночка помоложе.

      Как она здесь оказалась, я заметить не успела. Вообще народ вокруг начал собираться быстро, людей как магнитом тянуло к моей скромной персоне.

      – Ой, как хорошо! Вовремя приехала! – загомонили разом.

      – Может, поможет чем…

      – Что тут уже поделаешь, помрут оба! – вклинился какой-то противный мужичок и тут же заработал оплеуху.

      – Да чтоб у тебя язык отсох, дурень!

      Эта толпа напомнила мне полную аудиторию галдящих студентов. Не понимая, что происходит и начиная раздражаться, я крикнула:

      – В чём дело, кто-нибудь может объяснить?!

      На несколько секунд воцарилась тишина.

      – Милли всё разродиться не может, – жалостливым голосом начала женщина, что обратилась к нам первой. – Дитя поперёк живота лежит и ни туда ни сюда. Мать её позвала врачевателя из крепости, решили резать и ребёнка доставать. Так хоть одного спасут, а ей всё равно помирать, бедняжке, – тётка всхлипнула и утёрлась краем платка.

      За годы медицинской карьеры я каких только родов не принимала, даже в самолёте и поезде. Разве смогу остаться в стороне? Какой бы ни был мир, женщины везде одинаково рожают.

      – Ведите! – подобрав длинную юбку, я слезла с телеги. – Постараюсь помочь, резать никого не надо.

      Пока Орлова Елена Аркадьевна здесь, никому умирать не позволено. Поперечное положение плода – ещё не приговор.

      – Тогда надо спешить!

      И меня спешно повели вдоль улицы, на которой, как грибы, рассыпались низкие домики. Дворы заросли цветами, от запахов кружилась голова. Собаки заливисто лаяли, дорогу перебегали гуси, а подол моей юбки был забрызган грязью по колено – здесь тоже недавно прошёл ливень.

      Я уверенно шагала вперёд, старалась не замечать удивлённых и настороженных взглядов, не слушать отвлекающих шепотков. И не думать о том, как вынырнуть из этой галлюцинации.

      Впереди бежала тётка в платке, переваливаясь с одной ноги на другую, следом за нами растянулась гирлянда из селян. Наконец, меня подвели к дому почти в самом конце улицы. Дверь была открыта нараспашку, протяжные стоны я услышала ещё с порога.

      – Тори! Эй, Тори, мамаша! Я целительницу привела! Скажи кхерургу, что резать