Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона. Игорь Дмитриев

Правда, в «Of Tribute» он, естественно, ничего не говорит о том, как можно было бы устроить этот «счастливый брак», – жанр не тот, да и конкретных идей на этот счет у него в то время было маловато, – но вопрос был поставлен (причем в присутствии королевы и высшей знати Англии) и направление поисков ответа на него определено.

      В «Of Tribute» Бэкон привел три весьма часто вспоминавшихся в его время примера выдающихся достижений человечества: книгопечатание («a gross invention»), артиллерию (читай: порох) и «[магнитная] игла» (компас). Но, в отличие от подавляющего большинства своих современников, он воспринимал эти три изобретения cum grano salis, ибо при всей их важности, они скорее были результатом везения и случая («[they] were… stumbled upon and lighted on by chaunce[182]»), а не систематического изучения природы. И закончил он свой панегирик натурфилософии выразительным motto: «суверенность человека (или, как скажет спустя два с лишним века А. С. Пушкин, «самостоянье человека». – И. Д.) скрыта в знании»[183]. Употребление взятого из политического лексикона термина «soveraingtye of man»[184], видимо, неслучайно. С одной стороны, этот термин означал власть человека над миром природы, тогда как с другой, в его политической коннотации – власть монарха над людьми, ибо сразу за цитированным motto Бэкон поясняет, что знание есть то, что короли со всем их богатством не в состоянии купить и чем они, при всем их могуществе, не могут распоряжаться, т. е. средства, находящиеся в распоряжении монархов, – деньги и военная мощь – необходимы, но недостаточны для поддержания и укрепления их суверенитета, только «природознание», т. е. наука, может в конечном итоге его обеспечить.

      Злосчастный парламент

      Идеи Бэкона были столь необычны для его высокопоставленных слушателей, что вряд ли можно говорить об их влиянии на правящую элиту в то время. К тому же в 1593 году произошло событие, заметно охладившее отношение к нему королевы и У. Сесила. Ошибка Бэкона (с точки зрения перспектив карьерного роста) касалась его позиции по отношению к субсидиям, которые парламент выделял монарху на те или иные государственные нужды[185].

      В первые двадцать шесть лет своего правления Елизавета получила от парламента шесть субсидий, при этом в целом парламентарии изъявляли готовность разделить финансовое бремя с короной, хотя коммонеры иногда начинали политический торг, как это имело место в 1566 году, когда по инициативе У. Сесила палата общин пыталась воспользоваться актом о субсидии, чтобы добиться от королевы решения вопроса о престолонаследии[186]. После 1585 года парламент предоставил правительству еще три субсидии. Однако со временем ситуация стала меняться.

      Из книги К. Хейга «Елизавета I Английская»:

      «…Елизавете нужны были заседания парламента, когда ей нужны были налоги – но налоги приходилось обосновывать. На каждой сессии… представитель королевы… пел одну и ту же песню: протестантская религия в опасности, оборона королевства обходится дорого, и королева, при всем своем крайнем сожалении, вынуждена просить денег. Обязательная

182

Bacon F. Of Tribute. P. 15.

183

Ibid.

184

Следует заметить, что Бэкон в этой маске часто обращается к политическому словарю своего времени: «thrall», «governing», «commanding», «gaining power over the natural world» и т. д.

185

В английской политической традиции «экстраординарные» налоги трактовались как «„добровольный дар“ подданных монарху в случае чрезмерных расходов на общественные нужды, которые тот был не в состоянии покрыть из „собственных средств“. Как правило, то были затраты на оборону государства или ведение войны, вооружение армии и флота и поддержание в готовности береговых укреплений. Основаниями для „вспомоществления“ могли быть также признаны внутренняя опасность (подавление мятежей) или потребности военной колонизации и подавления сопротивления в соседней Ирландии. Утверждаемые парламентом налоги подразделялись на два вида. Традиционным средневековым сбором были так называемые „десятины“ и „пятнадцатины“. Однако в XVI в. на первый план вышел новый тип обложения, „субсидия“ – налог на движимое или недвижимое имущество (в зависимости от того, какое оценивалось выше)… Ни одно из сословий английского общества не было освобождено от парламентского налогообложения: в выплате субсидии участвовали представители аристократии, дворянство, горожане и крестьянство» (Дмитриева О. В. Парламент и политическая культура в Англии. С. 210–213). Определенная специфика была связана с таксацией духовенства, но и в этом случае соблюдался принцип юридического верховенства парламентского статута.

186

Дмитриева О. В. Парламент и политическая культура в Англии. С. 217.