Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история. Владислав Ржеуцкий

к языку: они привели к осознанию ценности национальных языков и вызвали сопротивление господству французского. Наряду с этим во многих европейских странах позиции дворянства – сословия, для которого французский имел особую ценность как показатель престижа, – были ослаблены вследствие экономических, социальных и политических изменений в эпоху промышленной революции. По этим причинам в XIX веке франкофония стала приобретать новые коннотации, хотя французский продолжал служить международным языком-посредником для авторитетных идей и европейских культур, несмотря даже на то, что по мере развития их самосознания социальные группы, стоящие на более низких ступенях социальной лестницы, стали более критически относиться к французскому как культурному капиталу элиты.

      Вестернизация России в XVIII веке

      В этом разделе мы хотели напомнить читателю некоторые хорошо известные факты о европеизации или вестернизации России в XVIII веке, которая представляет важный контекст нашего исследования.

      Французский язык и французская культура, с которой он ассоциировался, пришли в Россию, когда страна перестала быть изолированным, обращенным внутрь себя государством и стала превращаться в великую державу, претендующую на статус европейской и приобретающую силу благодаря новым связям с западным миром[206]. Отчеты, составленные в XVI–XVII веках дипломатами, посетившими Московию (например, австрийцем Сигизмундом фон Герберштейном, англичанином сэром Джайлсом Флетчером и немцем Адамом Олеарием), содержат описание диких земель на краю Европы, где под властью деспотичного монарха существуют раболепное дворянство и тупой, смиренный народ[207]. Так, на пуританина Дж. Флетчера Московия, в которой он побывал в 1588–1589 годах, произвела впечатление варварской страны, деспотического антипода елизаветинской Англии. Он замечал, что образ правления у них «чисто тиранический» и «весьма похож на турецкий»[208]. Жители здесь страдают от отсутствия законов и испорчены ложной религией. В экономическом отношении страна отстает от европейских государств, потому что богатство сосредоточено в руках монарха и его приближенных, вследствие чего у народа нет стимула трудиться. Нравы людей, живущих здесь, развращены, ведь «все государство преисполнено <…> грехами» и в нем «нет законов для обуздания блуда, прелюбодеяния и других пороков»[209]. С нашей точки зрения, важнее всего то, что контакты Московии с западноевропейским миром (в отличие от контактов с Речью Посполитой, православными странами Восточной Европы и, конечно, татарскими ханствами на востоке и юге) были незначительными, по крайней мере до второй половины XVII века. Флетчер писал, что русских, пытавшихся попасть за границу, могли подвергнуть суровым наказаниям вплоть до смертной казни, а посещение иностранцами Московии строго регулировалось:

      Вы редко встретите Русского путешественника, разве только с посланником или беглого; но бежать отсюда очень

206

О том, в какой момент французский язык приобрел свой авторитет, см. в следующем разделе. Французский не был самым популярным иностранным языком в петровской России. Современное освещение вопроса о том, насколько изолированным государством была допетровская Русь, см. в докторской диссертации Т. В. Черниковой: Процесс европеизации в России во второй половине XV–XVII вв. М., 2014. Автор считает, что возможно говорить о европеизации применительно к XV веку, не говоря уже о XVI. Она показывает, что в раннее Новое время в России появилось существенное количество иностранцев разных профессий, и утверждает, что бо́льшая их часть была приглашена по велению русских монархов.

207

Herberstein S. von. Rerum Moscoviticarum Comentarii. Англ. пер.: Description of Moscow and Muscovy, 1557 / Ed. by Bertold Picard, transl. by J. B. C. Grundy. London, 1969 (рус. изд. Герберштейн 1988); Флетчер Дж. О государстве русском. СПб., 1906; Olearius A. Beschreibung der moskowitischen und persischen Reise / Transl. and ed. by Samuel Baron as The Travels of Olearius in Seventeenth-Century Russia. Stanford, 1967 (рус. изд.: Олеарий 1906).

208

Флетчер. О государстве русском. С. 25. Об этом произведении Флетчера см. также: Offord D. Sir Giles Fletcher’s View of Muscovy: an Early English Stereotype of Russia // Rusistika. 2010. 35. P. 11–16.

209

Флетчер. О государстве русском. С. 128.