Кружево неприкаянных. К. Аннэр

через край.

      – По виду не скажешь.

      – Обманчив!

      – Кто?

      – Вид.

      – А как же Вы машину водите?

      – Осторожно…

      – И что же «ни грамма» на свадьбе не приняли?

      – А Вы, когда-нибудь попробуйте в компании делать вид, что пьёте: наливайте, подносите, крякайте… Опьянеете не меньше! Так что я «без спирта пьян», пьян от встречи с друзьями и родственниками, пьян от радостного события – сын встретил замечательную девушку, с замечательными родителями… ‒ Гипертония серьёзная болезнь при ней нельзя за руль… ‒ Ах, майор, я счастлив – теперь на пенсию со спокойной совестью… на заслуженный, абсолютно заслуженный отдых…

      Дом

      Елизавета Карповна заварила чай. Очень крепкий… прямо в кружку.

      – Бабуля! это чифирь? – спрашивает внучка Катя.

      – Просто крепкий чай, – отвечает бабуля.

      – Крепкий чай, крепкий кофе…

      – Крепкие напитки, особенно в старости, придают остроту ощущениям!

      Бабушка двумя руками осторожно берет кружку с чаем… обходит стол… садится в своё кресло… что-то шепчет… отпивает маленький глоток… ставит кружку на стол.

      – Бабуля, это чифирь, ты чифиришь!

      – Да? Какое странное слово есть в твоём лексиконе.

      – Вот Похлёбкин пишет, что на одну чашку готового чая надо две ложки заварки – по ложке на чай и на чашку, а ты вбухала сколько?

      – Две.

      – Две? Но столовых!

      – Но две, как и полагается…

      – Там вообще всё в граммах изложено.

      – Предпочитаю другие инструкции.

      – Ты в тюрьме научилась чифирить? А о чём ты больше всего мечтала тогда? – спросила внучка. – Чего тебе больше всего хотелось?

      Бабушка смотрит на неё, но как-то мимо…

      – А что было самое тяжёлое «там», что хуже всего переносила? Там же надругались, наверное…

      – Хуже всего отсутствие предметов личной гигиены в определённые дни…

      – Ну а надругательства? Надругательства были? Ты никогда не рассказывала. Почему?

      – Деточка, это совсем другой мир.

      – Расскажи…

      Бабушка молчит. Она как бы заснула… Потом смотрит на внучку и говорит:

      – Нет. Не хочу ни вспоминать, ни рассказывать.

      – Так ужасно всё было?

      Елизавета Карповна отворачивается, потом снова смотрит на внучку… Катя сжалась в кресле… тихо говорит бабушке:

      – Тебе больно вспоминать?

      Бабушка не отвечает и продолжает смотреть в сторону Кати… прямо в её глаза.

      – Нет, дорогая, не больно, давно не больно.

      – Тогда расскажи.

      Бабушка печально улыбается, слегка покачивая головой, распрямляет спину, сжимает губы…

      – Об «этом» нельзя рассказать, «этого» нет в словах, «это» только в самом «этом».

      Внучка «во все глаза» на бабулю смотрит.

      – В каком «этом»? – еле слышно спрашивает она.

      Елизавета Карповна вдруг орёт хриплым голосом:

      – Чё, пизда, зыришь? Чё