Белая Лилия. С. Н. Ходоров

не только в учебных аудиториях. Не дав ему договорить до конца, она деликатно, но решительно отказалась. Лиля просто не представляла, как можно заводить роман со своим преподавателям, который к тому же на целых восемь лет старше её. К тому же в её сердце ещё оставался Виктор и свободного места там пока не находилось ни для кого.

      Проводя своеобразный разбор полётов в своей трёхкроватной девичьей келье общежития, Лялька гневно выговаривала Лиле:

      – Можно было отказаться от красавчика-лётчика, забраковать техника Володю, зануду-математика Петруся и пижона-филолога Дмитрия, но отвергнуть перспективного доцента – это уже выше моего понимания истины. Ты, Лилька, просто сумасшедшая, одним словом, права Лена, у тебя, действительно, деревенское мышление.

      Стараясь перекричать подругу, закутанная двумя одеялами Лара, весело вопила:

      – Главное, девочки, что Виктор, видел, как наш доцент целовал Лилю, а всё остальное чепуха.

      – Какая к чёртовой матери, чепуха, – продолжала надрываться Ляля, – а ты, Ларочка, лучше помолчала бы. У тебя, похоже, глаз нету, не видишь, что все свободные девчонки нарасхват, а ты, по-прежнему, как гордая монашка в заброшенном женском монастыре.

      Лара молчаливо соглашалась, что свободные девушки в общежитии не засиживаются, продолжая, тем не менее, самозабвенно любить своего курсанта военного училища, находящегося на противоположном конце громадной страны, на Дальнем Востоке. В монастырь, однако, она не торопилась, предпочитая вместо него на зимние каникулы поехать к родителям в Донецкую область. Чтобы окончательно вывести Лилю из уныния и вернуть себе прежнюю весёлую подругу, Лара пригласила её поехать с ней.

      Родители Лары жили в небольшом шахтёрском городке, которому, по большей части, были присущи все элементы сельского быта. В центре комнаты, отведенной Ларе и Лиле, громоздилась допотопная русская печь, с которой, казалось, вот-вот соскочит сказочный персонаж Емеля. Как водится в деревне, в хлеву мычала корова, а по утрам горланили петухи. Впрочем, их надрывное пение не могло разбудить девушек, которые забравшись на тёплую печь и зарывшись в сельское пуховое одеяло, спали, чуть ли не до полудня, навёрстывая недосып во время экзаменационной сессии. Хлебосольная и радушная мать Лары кормила их домашним творогом, пирожками с капустой, картошкой, поджаренной на свежем сале, непритязательной, но добротной и вкусной деревенской едой, которая никоим образом не могла конкурировать с опостылевшими столовскими котлетами, которые студенты называли булочками из-за практического отсутствия в них мясной составляющей. Соскучившись по домашней еде, девушки поглощали всё, что можно было положить в рот и прожевать. Один раз так увлеклись, что съели целую буханку ещё горячего хлеба, обильно намазывая его свежим мёдом. Утром результат был налицо, точнее даже, на Лилином лице. Её организм среагировал на избыточное количество мёда, поглощённого вчера так, что глаза заплыли, превратившись в узкие, едва приметные