Госпожа Тишина. Аркадий Саульский

в своего господина. Мужчина опустился на колено, дотронулся до рукояти, и на мгновение показалось, что старик вновь превратится в юношу, наденет доспех, возьмет меч и лично отправится мстить враждебному змеиному клану.

      Так, конечно же, не случилось. Силы покинули господина Фукуро уже давным-давно, и сейчас лишь его глаза сохраняли былую силу. И все же мужчина собрался с духом, обеими руками взял меч и поднял его, вставая. На один очень короткий момент он снова стал великим даймё, великолепным воином, ветераном десятков боев и битв.

      Самураи вскочили в полный рост, выхватили собственное оружие. Изогнутые лезвия блеснули в свете солнца.

      – К бою! – вскричали они. – Смерть змеям!!!

      – Ши! Смерть!!!

      Даймё улыбнулся, глаза его заблестели. Он повернулся к своему верному шомиё и подал тому меч. Слишком быстро; меч был явно слишком тяжел для него.

      Кицунэ Хаяи принял меч и глубоко поклонился.

      – Нагата! Нагата! – кричали воины. – Кицунэ!!!

      – Смерть змеям!!!

      Даймё снова поднял дрожащие ладони, пытаясь успокоить воинов.

      – Вот Кицунэ Хаяи, мой верный слуга… – сказал он, когда крики стихли. – Это он поведет вас… в бой… Мой меч принадлежит ему, а его голос… принадлежит мне… слушайте его… как если б он был… мной…

      Старец покачнулся, казалось, он вот-вот рухнет на колени.

      Кицунэ мгновенно оказался рядом. Его рукопожатие помогло даймё устоять, но не выглядело унизительным – это воин хотел пожать ладонь своего господина, а не младший мужчина поддерживал дряхлого старца.

      – Спа… спасибо тебе за это… друг! – шепнул даймё.

      – Всегда, господин мой! – тихо ответил Кицунэ.

      Он отпустил руку старика и заткнул за пояс Самэ но Киба. Самураи, следуя его примеру, тоже убрали свое оружие.

      И тут из-за спины старца появился кое-кто еще.

      Род Нагата был старым, богатым, некогда могучим кланом, но не зря говорилось, что боги любят равновесие. Богатые редко бывают счастливы. Женщина удивительной красоты быстро ее теряет. Тот, кто счастлив в любви, не будет удачлив на поле битвы. А род, длящийся века, может угаснуть за одно поколение.

      И вот последняя мудрость как раз более всего подходила клану Нагата.

      Потому что на крыльце как раз появился первенец и единственный сын господина Фукуро, Конэко[2].

      Худенький, бледный и слабый ребенок шести лет, одетый так же, как и его отец, в голубое кимоно с монами рода. У старого Нагаты было много жен, но ни одна из них не родила ему наследника. Дети всегда рождались мертвыми, и – по слухам – кладбище поместья могло таить останки чуть ли не сотни таких детей.

      И лишь последняя жена, молоденькая Тамаго, которую даймё взял за себя, уже перешагнув за семьдесят, наконец подарила ему живого ребенка, отдав при родах за это собственную жизнь. Этим ребенком как раз и был Конэко.

      К сожалению, и здесь счастье не улыбнулось клану. Долгожданный наследник был

2

Конэко (яп.) – котенок.