Танго с призраком. Канженге. Галина Дмитриевна Гончарова

наведаться определенно стоило. Информацию надо собирать с двух сторон, а лучше с трех или четырех. Тогда она будет близка к достоверной.

      – Ритана Антония, – Рита появилась незаметно. Да и как тут кого заметить, когда омлет! Прожаренный, с корочкой сыра, а вкус такой, что заурчать хочется?

      – Да, Рита?

      – Из храма телефонировали. Просили вас сегодня к ним заглянуть по поводу вашего предложения.

      Тони кивнула.

      – Спасибо, Рита. Загляну. Обязательно.

      Но сначала – полиция.

      Дело важнее, а храм подождет! Авось, под землю не провалится…

      Рита вышла из кухни. И дверь прикрыла. Негромко, но отчетливо, чтобы Антония слышала.

      – Ритана Антония, – сеньор Фарра опустился напротив нее за стол.

      – Да, сеньор?

      – Ритана, я сплетни разносить не хочу…

      – Сеньор Фарра, я никогда вас в этом не заподозрю, – успокоила его Тони. – Но вы считаете, что я должна это знать?

      – Уверен, ритана. Мы ж не слепые…

      – Итак?

      – Ваша кузина эту ночь провела в спальне тана Валеранса.

      Тони даже не сразу осознала, что именно ей сказали.

      Секунда, вторая, и словно удар под дых… как же больно! Как невыносимо больно…

      Словно под ребра ударили когтистой лапой, забрались внутрь, потянули за внутренности, за сердце… Тони даже не поняла, что прижала руку к груди, в надежде хоть как-то успокоить эту боль. Ну хоть чуточку!

      Зато это отлично видел сеньор Фарра. Видел, осознавал, смотрел с состраданием, но молчал. Ничего не говорил.

      Ни к чему. Не надо сейчас… А Тони смотрела в пустоту, а видела…

      Два тела на кровати, сплетенные в объятиях. Два тела… Дженио и Альба, запрокинутые головы, искаженные в пароксизме страсти лица, стоны, тихий шепот…

      Когда твой любимый… и другая рядом с ним… и ты никогда… никогда…

      Тони медленно отодвинула тарелку и встала.

      – Спасибо, сеньор Фарра. Простите…

      Вышла она еще с достоинством. Но улице очень обрадовалась. И ветру, который ударил в лицо, высушил слезы, заставил раскраснеться щеки…

      Разве она плакала?

      Это просто соринка в глаз попала. Это просто ветер…

* * *

      Анита вытерла руки полотенцем и треснула той же тряпкой по мухе.

      – Ишь тебя! Зловредина!

      Муха, сбитая в полете, врезалась в стену и упала, жалобно задрав все шесть лапок. Анита осторожно взяла ее (противно все же!) и выкинула в помойное ведро.

      – Спасибо, сеньор Фарра.

      – Вот уж не стоит благодарности, Анита. Ритана девочка хорошая, ни к чему ей эта… пакость!

      – То-то и оно, что хорошая, может, и не распознать вовремя. А сейчас она знает… она гордая. От кузины объедки подбирать не станет.

      Сеньор Фарра задумчиво кивнул.

      – Ваша правда, Анита. Ваша правда… И все же… ей сейчас очень больно.

      – Лучше пусть разок поболит, чем всю жизнь искалечит.

      И с этим сеньор Фарра был полностью согласен. С ританами пусть их родители разбираются, чай, за них есть кому заступиться. А за Антонией никого