Сказки. Владимир Иванович Даль

голодной Маланье оладьи, а она говорит: «Испечены неладно!»

      Малаша побежала далее. Вот бежала она, бежала, набежала на молочную реку, на кисельные берега и стала речку спрашивать:

      – Речка-река! Не видала ли ты братца моего Ивашечку?

      А речка ей в ответ:

      – А ну-ка, девочка-привередница, поешь наперёд моего овсяного киселька с молочком, тогда, быть может, дам весточку о брате.

      – Стану я есть твой кисель с молоком! У моих у батюшки и у матушки и сливочки не в диво!

      – Эх, – погрозилась на неё река, – не брезгай пить из ковша!

      Побежала привередница дальше. И долго бежала она, ища Ивашечку; наткнулась на ежа, хотела его оттолкнуть, да побоялась наколоться, вот и вздумала с ним заговорить:

      – Ёжик, ёжик, не видал ли ты моего братца?

      А ёжик ей в ответ:

      – Видел я, девочка, стаю серых гусей, пронесли они в лес на себе малого ребёнка в красной рубашечке.

      – Ах, это-то и есть мой братец Ивашечка! – завопила девочка-привередница. – Ёжик, голубчик, скажи мне, куда они его пронесли?

      Вот и стал ёж ей сказывать: что-де в этом дремучем лесу живёт Яга-Баба, в избушке на курьих ножках; в послугу наняла она себе серых гусей, и что она им прикажет, то гуси и делают.

      И ну Малашечка ежа просить, ежа ласкать:

      – Ёжик ты мой рябенький, ёжик игольчатый! Доведи меня до избушки на курьих ножках!

      – Ладно, – сказал он и повёл Малашечку в самую чащу, а в чаще той всё съедобные травы растут: кислица да борщовник, по деревьям седая ежевика вьётся, переплетается, за кусты цепляется, крупные ягодки на солнышке дозревают.

      «Вот бы поесть!» – думает Малашечка, да уж до еды ли ей! Махнула на сизые плетенницы и побежала за ежом. Он привёл её к старой избушке на курьих ножках. Малашечка заглянула в дверь и видит – в углу на лавке Баба-Яга спит, а на прилавке Ивашечка сидит, яблочками играет.

      Схватила она брата на руки да и вон из избы!

      А гуси-наёмники чутки. Сторожевой гусь вытянул шею, гагакнул, взмахнул крыльями, взлетел выше дремучего леса, глянул вокруг и видит, что Малашечка с братом бежит. Закричал, загоготал серый гусь, поднял всё стадо гусиное, а сам полетел к Бабе-Яге докладывать. А Баба-Яга – костяная нога так спит, что с неё пар валит, от храпа оконницы дрожат. Уж гусь ей в то ухо и в другое кричит – не слышит! Рассердился щипун, щипнул Ягу в самый нос. Вскочила Баба-Яга, схватилась за нос, а серый гусь стал ей докладывать:

      – Баба-Яга – костяная нога! У нас дома неладно что-то сделалось – Ивашечку Малашечка домой несёт!

      Тут Баба-Яга как расходилась:

      – Ах вы трутни, дармоеды, из чего я вас пою, кормлю! Вынь да положь, подайте мне брата с сестрой!

      Полетели гуси вдогонку. Летят да друг с дружкою перекликаются. Заслышала Малашечка гусиный крик, подбежала к молочной реке, кисельным берегам, низенько ей поклонилась и говорит:

      – Матушка река! Скрой, схорони ты меня от диких гусей!

      А река ей в ответ:

      – Девочка-привередница, поешь наперёд моего овсяного киселя с молоком.

      Устала голодная