Мгла. Рагнар Йонассон

Я… прямо… вся извелась после нашего разговора. Думала, меня отправят…

      – Да, я не буду вас арестовывать. Кроме того, я выхожу на пенсию, так что дело, скорее всего, на этом и закончится.

      Ну вот, она впервые произнесла это слово вслух. Пенсия… До чего же странно оно звучит. В очередной раз Хюльда поразилась тому, насколько она не готова к этой вехе своей жизни, будь она хоть тысячу раз предсказуема и ожидаема.

      – А… а что скажут ваши коллеги в полиции?

      – Я не буду упоминать о вашем признании в отчете. Не волнуйтесь. Я, конечно, не могу предугадать, как пойдет дело дальше, но в нашем разговоре вы не делали никаких признаний. Так ведь?

      – Ну да-да, конечно… спасибо.

      Неожиданно для себя Хюльда добавила:

      – Однако поймите меня правильно: вашей вины это не умаляет, хоть я и могу понять, что толкнуло вас на этот поступок. Вам придется с этим жить до конца ваших дней, но было бы еще хуже отправить вас в тюрьму и лишить общения с сыном.

      – Спасибо, – повторила женщина, уже не сдерживая рыданий.

      Потом она еще раз сквозь слезы поблагодарила Хюльду, и та повесила трубку.

      Нередко Хюльда забывала поесть, когда была измотана работой. Однако на этот раз она решила не ложиться спать на голодный желудок. Ее ужин состоял из тостов с сыром, впрочем как и днем раньше. После того как скончался Йоун, она практически перестала готовить. Поначалу она еще как-то заставляла себя что-то делать, но со временем, по мере того как она привыкала жить одна, ее питание стало сводиться к приготовленным на скорую руку бутербродам по вечерам, а горячее она ела только в обеденный перерыв на работе.

      За ужином Хюльда, по своему обыкновению, слушала последние известия по радио. Ее трапезу прервал телефонный звонок.

      Она сразу же поняла, кто звонит, – номер был сохранен у нее в контактах. Она подумала было не отвечать, но по привычке и из чувства долга все-таки сняла трубку. Не представляясь, Александер сразу же перешел к делу – вежливость не относилась к его достоинствам, так что Хюльда не удивилась.

      – Что вы, черт возьми, удумали? – прокричал он.

      Хюльда представила себе его перекошенное от злости лицо с двойным подбородком и нависающими веками, превращавшими глаза в две узкие щелочки.

      Стараясь не терять невозмутимости, Хюльда спросила:

      – А в чем дело?

      – Вам прекрасно известно, в чем дело! Эта русская, что утопилась в бухте, черт бы ее побрал!

      – Вы не помните, как ее зовут?

      Вопрос, видимо, застал его врасплох, потому что он даже на несколько мгновений замолчал, что было для него нетипично. Потом заговорил снова:

      – А какая разница? То, что я хочу, так это…

      – Ее звали Елена, – перебила Хюльда.

      – Мне все равно! – Александер снова повысил голос. Он был явно не в себе от злости. – Зачем вы влезли в это дело, Хюльда? Разве вы еще не на пенсии?

      Значит, все-таки слухи поползли.

      – Нет, я не на пенсии, – сказала она, воздержавшись от подробных объяснений.

      – Да?