Журнал «Юность» №07/2021. Группа авторов

ошарашенных глаз.

      Без ритма, с потерянным голосом, в гости

      Никто не зовет – и спасибо как раз.

      «Я часто вижу страшный сон…»

      Я часто вижу страшный сон —

      Кошмар из обозримой дали,

      Где мы с тобой никем не стали.

      Ни ты не стал,

      Ни я не стала —

      А вместе мы с тобой не стали —

      С прекрасной силою двойной.

      А если б только я одна?

      Такого не было вопроса.

      Все верное до боли просто.

      Так надо было: на места

      Мы встали, чтоб никем не стать.

      Чтоб стать – никем.

      Так все же – стали?

      Там дальше – затирает свет

      Темно-зеленый цвет детали.

      Вот я лежу здесь – как влитая.

      И ты лежишь здесь – как влитой.

      И мы с тобой как под плитой.

      У юности полет летальный:

      Что началось с красивой тайны,

      То обернулось пустотой.

      Алексей Черников

      Поэт. Родился в 2003 году в Архангельске. Публиковаться начал в 2021 году на порталах «Прочтение» и «Полутона», готовится публикация в журнале «Урал».

      Не имеет даже школьного образования.

      «В мясе большой воды не утаить прожилки…»

      Посвящается Виктории Шабановой

      В мясе большой воды не утаить прожилки,

      Кто это тонет – ты ли, немой Господь?

      Рыбы идут на дно – розовые опилки,

      В черных кругах превозмогая плоть.

      Топотом черных волн вдоль новгородских сказок,

      Хвойных проказ, вылинявших лампад,

      Господи! – ты красив. Пасынок и припасок

      Запечатлел тебя. Воинство, водопад,

      Синий, на букву «в», вышедший на разлуку

      С мерой цветов – да в подпол иной воды,

      Господи! – разреши музыку или муку,

      Милый мой! – разреши сбыться такому звуку,

      Чтобы и Китеж твой помнил мои следы.

      «Тает белая ткань, не сказать трава…»

      Тает белая ткань, не сказать трава, —

      Это детство в моей руке.

      Это я, переехавший со двора

      В самом белом грузовике.

      Переезд под самый Страстной Пяток.

      Письма брошены под кровать.

      Белый грузчик заплакал, и стол промок.

      Новый дом умеет летать.

      И в его окно голубой рукой

      Снеговая стучит пыльца —

      Русской вербой, одиннадцатой строкой

      Воскрешающего столбца.

      «Истончается черное кружево…»

      Истончается черное кружево,

      Извлекается ввысь по игле,

      И пластинка, как будто простужена,

      Все хрипит у меня на столе.

      Вот и ангелы, будто простывшие,

      Рот откроют – а слышится скрип, —

      Не понявшие и не простившие

      В водах памяти каменных рыб.

      Будто сами разлуку не помните:

      Воду ткать, стало быть, ремесло.

      Распускается песня по комнате,

      Отделяется тенью в стекло.

      Помни,