Журнал «Юность» №03/2021. Группа авторов

частоколом изумрудных елей. Восточной ее части видно не было, но Боба рассказывал, что там хоронилось труднодоступное ущелье с ледяным водопадом, уносящим свои неспокойные воды вглубь расщелин и выплескивающим нутро в верткую, в любое время года холодную речку. Чуть ниже ельника, на пожелтевшем склоне – пастбище, отара почему-то темно-желтых, а не белых, как она всегда думала, овец. «Грязные они, что ли».

      Дом, который Боба снял в Лагодехи, оказался маленьким, но уютным. Двухэтажный коттедж легкой и бесхитростной архитектуры – первый этаж из светлого базальтового камня, второй из белого кирпича, – приютился на отшибе, совсем близко к городскому парку, плотно заросшему кривыми дубами и развесистыми голостволыми грабами. Вымытый до блеска, уложенный плиткой двор по периметру аккуратно усажен молодым кизильником, внутри – живая двухметровая изгородь из мускатного винограда, где в шелковых листьях с утра до вечера гудели пчелы и прятались неизвестные Ане красноголовые крохотные птахи. В сердце этого с любовью обустроенного патио – белоснежный тент, укрывающий лапами от назойливого горного солнца круглый, белого камня обеденный стол с толпящимися вокруг ажурными стульями цвета слоновой кости. Место – беззвучное, буколическое, медленное. Здесь хотелось задержать дыхание.

      Когда солнце наконец садилось, а горные склоны брали в плен плотные малиновые тени, в низине становилось холодно, чугунные стулья моментально остывали, и Боба приносил из гостиной охапку парчовых подушек с вышитыми золотом павлинами. Свечи на столе дрожали, и гордые птицы оживали, а их пуговичные глаза, украшенные изумрудно-голубыми пайетками, искрились и жалобно переливались. Казалось, нежные создания трепещут от холода, и Ане сразу же хотелось их обнять и согреть.

      Так влюбленные коротали вечера. Пили терпкое вино, закусывая сыром и не созревшим пока виноградом, слушали засыпающий, но все еще переполненный звуками лес, целовались, касались, шептали всякое. В спальню не торопились. То – другое, а в этой вечерней, уютной, домашней возне Аня чувствовала настоящую, ничем не омраченную, волнующую близость. Девушка помнила каждый вечер.

      Впереди был еще один, последний…

      Под махрой жарко. Солнце не щадит. Глаза слепнут от яркого света. «Это просто чудо! Все белозеленое. Самое подходящее для любви сочетание», – с нежностью подумала Аня. Прошлую ночь они почти не спали. Сердце тут же заторопилось, а в унисон ему заухала откуда-то сверху неведомая, пролетающая мимо птица. Аня улыбнулась. Глупо улыбаться самой себе, но не сдержалась.

      Прошло всего четыре дня, а столько всего произошло. Как об этом сказать матери?

* * *

      В первый раз они приехали в Грузию втроем – Аня с Галиной Викторовной и Анина близкая подружка, Нинка, которую позвала для отвода глаз, «чтобы мать не скучала и ничего не заподозрила», о чем Аня честно призналась Нине накануне. Та была поездке рада, но Аню отругала.

      – Ты что? Не понимаешь, с кем связалась? Наши козлы еще те (козлами она называла всех мужиков без исключения), а те так вообще… Это же южный народ! Ни одной юбки не пропустят. У них каждое лето новая жена. И потом