Пятая жертва. Наталья Никольская

седьмого апреля исполнилось. – Трауберг опять погрустнел. – Она умерла…

      – Я знаю, – не поняла Валандра, кого Лев Земович имеет в виду.

      – Я говорю о Кларе, матери Маргариты. – пояснил он. – Я, конечно, помогал им, но с Маргаритой мы виделись не часто… – Трауберг опять захрипел и потянулся за стаканом с водой.

      – Может, кофе?

      – Спасибо, не откажусь, – гость осушил стакан.

      Вершинина подняла трубку с рычага одного из трех стоящих перед ней телефонных аппаратов и набрала трехзначный номер.

      – Валера, – сказала она в трубку, – зайди, пожалуйста, на минутку.

      Валандра нажала на рычаг и, продолжая прерванный разговор, обратилась к посетителю:

      – Лев Земович, вы сказали, что давно живете с другой семьей. Кроме Маргариты дети у вас еще есть?

      – Сын, Марк. Он учится в университете, мечтает уехать в Америку. – Трауберг невесело усмехнулся.

      – А вы что же, против? – полюбопытствовала Вершинина.

      – Конечно! Если ты еврей и у тебя есть возможность вернуться на историческую родину, то негоже предпочитать ей страну ушлых и малокультурных янки. Или оставайся на земле, которая тебя взрастила, или – возвращайся на родину! – торжественно произнес Трауберг. Его глаза горели одновременно праведным негодованием и гордостью за свой маленький, но избранный народ.

      «Кредо так кредо!» – иронично заметила про себя Валандра.

      На пороге кабинета возник Толкушкин.

      – Валентина Андреевна… – раскрыл он было рот.

      – Валера, организуй-ка нам со Львом Земовичем кофе.

      – В один миг! – бодро отозвался Валера и, включив электрочайник, отправился мыть чашки.

      – А где работала Маргарита?

      – Преподавала историю в лицее, знаете, тот, новый, на Мальцева.

      – Да, да, шикарное здание. А она поддерживала отношения с братом?

      – Виделись они не часто, да я, откровенно говоря, не поощрял даже их эпизодических встреч. Сами понимаете, – Трауберг натолкнулся на полный недоумения взор Валандры, – взаимные претензии, зависть, размолвки…

      – Со стороны Маргариты, это понятно, но Марку-то что было завидовать, ведь вы жили с ним?

      – Я помогал Маргарите, я имею в виду материально… Вы же знаете, как эгоистичны дети, привыкшие к привилегированному положению в семье. Я говорю о тех, у кого нет ни брата, ни сестры, – пояснил Трауберг.

      – То есть вы хотите сказать, что Марк – именно такой ребенок? Но ведь он знал о существовании сестры.

      – Тем более, – оживился Трауберг, видно, не желая упустить случая поговорить на жизненно важную для него тему. – Маргарита – моя первая дочь, и Марк, привыкший к повышенному вниманию, мне кажется, неуютно себя чувствовал, когда речь заходила о его сестре.

      Вошел Толкушкин. Вода уже закипела. Он высыпал содержимое двух пакетиков «три в одном» в чашки и залил кипятком.

      – Спасибо, Валера, – поблагодарила его Валандра, когда он поставил чашки на стол.

      – Это все? – Толкушкин вопросительно посмотрел на свою начальницу.

      – Да, можешь