Новообретённый потерянный рай. Анастасия Романчук

рубля пятьдесят копеек. Выходят вдвоём на улицу. За домом Остап спрашивает Лешего: – Ты говорил кому-нибудь, что берёшь у меня клей? – Нет. Ты же попросил не говорить. Да и смысл мне говорить, что я беру клей, братуха, знаешь, сколько желающих на хвоста сядут. – Узнаю, что проговорился, буду бить. Сильно. Дубиной отхерачу. Кровью харкать будешь. Понял меня, братуха? Лешему девятнадцать лет. В армию не взяли, законченный нарк. Дали направление в наркодиспансер. Там Леший нацеплял друганов, таких же, как и он. Теперь шарятся кодлой по городу в поисках наживы. Воруют и колются. Не героином и не маком. Это хорошая наркота, элитный дефицит. А они «крокодил» по вене ширяют и «Дихлофос» нюхают, от которого потом харкают кровью и гноем. – Ты можешь вернуть мне этот тюбик? – спрашивает Остап. – Зачем? – Ещё клея в него залью. Это как тара, сечёшь? Приходишь со своим бидоном к молочнику. Он тебе в него наливает. – А как ты туда клей нальёшь? – Леший, много будешь знать – плохо будешь спать. Сохрани тару. Забудешь – больше не получишь. Усёк? – Усёк. Гони клей. – Деньги мои где? Леший отдаёт смятую трёшку и пятьдесят копеек, забирает клей и уходит. На пороге появляется Лёнька. Отдаёт брату на сохранение двенадцать рублей. Таких огромных денег Лёнька в руках ещё не держал. Всю свою мелочь он хранит в спичечном коробке под половицей в комнате. – Ты не увлекайся больно этим делом, – говорит Остап брату. – Другие увидят, что у тебя справная торговля, тоже захотят. Осторожно торгуй. Не привлекай к себе внимания. – Но все же рыбу продают. – Все продают кому придётся, поэтому не всегда имеют стабильный заработок. А у тебя отлаженный канал сбыта. Магазин, коптильня. Не свети счастливым рылом по острову. – Это как? – Пусть магазин сам позовёт тебя и попросит принести ещё. Пусть дед Рубилин то же самое сделает. Тогда договорись с ними, сколько надо хвостов, бери сетку и дуй на море. Я поговорю с портовскими, тебя пропустят. – Понял, братан. Пошли супа поедим? – Суп прокис. – Тогда котлет. – Котлеты сожрали алкаши. Пошли в заводскую столовую. Поедим, как бароны. – И компот! – И компот, братан. Братья заходят к Шиле во двор. Его бабка с утра ходит по должникам. Насобирала всякого добра, в том числе двух курей, и позвала какого-то алкаша – будет строить курятник. А недавно ей строили крольчатник. Такими темпами Шила скоро будет жить не на барыжном, а на скотном дворе. Шила достаёт из комода большую коробку из-под обуви. Шила своё добро не прячет, да и добра в этой коробке мало. По дну катаются мелкие монеты, пара юбилейных рублей, золотая серьга, обесцененная в ноль без пары, да цветные бумажки. В общей сложности рублей тридцать. Шила не умеет копить. Всё прожирает. Шила меняет Остапу трёшку с полтинником и забирает себе половину. Убирает коробку обратно. – Мы в бумовскую столовку. Пойдёшь с нами? Конечно, пойдёт. А ещё на бум к пяти часам привозят молоко и вкуснейшее мороженое. Шила берёт у бабки пять рублей и бидон, чтобы затарить его мороженым. Лёнька тоже хочет бидон мороженого. – Поешь у него, – говорит Остап. – Ты просил сохранить