Душа без признаков жизни. Софи Баунт

ний в голове не находилось и одной спасительной ниточки. Я захлебывался от боли и голода, размышлял и ждал приговора.

      В Обители мне подобных называют низшими. Демонское отрепье. Высшие боятся нас и обходят стороной, как люди зачумленных больных, покрытых гнойными бубонами, да и считают, что демоны – болезнь, чума на теле Обители. Меня презирали. Ненавидели за то, кто я есть.

      Сородичи твердили одно и то же. Смирись. Не питай надежд. Демону не оказаться среди высших! Даже после того, как я доказал обратное, братья не поддержали. Они предали меня.

      Когда я был молод и учителя Обители хвалили за очередные успехи, то в мечтах я представлял, как отправлюсь в высший мир, найду отца и воссоединюсь с Творцом. Глупые надежды наивного парня. Правда сожгла их дотла. Демонам не позволено покидать галактику. Никогда.

      Быть другим – значит быть изгоем. Я стал тем, кто воспротивился унизительной жизни, неотвратной судьбе, какой окрестили при рождении. Понял, что обрести свободу получится, только если послать в бездну одобрение окружающих.

      Я начал игру… опасную. Игру, которую начнет лишь тот, кому неведомо чувство страха, но риск мог окупиться величием, справедливостью и возмездием. Да, я начал эту игру и близко подобрался к победе.

      Теперь прибудут серафимы и решат мою судьбу. Я жду, хоть и понимаю, что со мной сделают – разорвут душу на миллионы осколков.

      Это конец.

      Не вмешайся он, мир бы изменился. Единственный, кто знал правду и от кого я избавился. Стер. Он не должен был вернуться, не должен был помешать. Его не существовало! Его душа не подавала признаков жизни: ни призраком, ни человеком.

      Но нет…

      Он умудрился выжить.

      Глава 1. Феликс. Шпиль Трибунала

      Даже слепой поверит, что мир, о котором

      рассказывают зрячие – существует.

      Ведь уши позволят убедиться в реальности того,

      что не под силу узреть в теле слепого…

      Цитата из дневника Августина

      Изречение отца

      Ощущая на ключицах горячие поцелуи блондинки, Августин не мог понять: как убить лучшего друга?

      И ведь не просто убить – уничтожить саму душу. Именно это сделает Трибунал, когда узнает правду, но разве есть иной выход? Приговор один. Смерть…

      Пальцы второй девушки пробежали вдоль позвоночника. Приятная дрожь защекотала поясницу. Августин повернул голову и разглядел на миловидном лице десятки веснушек. Персиковые точки напомнили любимое созвездие кракена. Миллион лет потребуется, чтобы добраться туда на космическом корабле и всего одна червоточина, созданная серафимами за три минуты.

      А сколько лет он знал своего друга? Сотни? Тысячи? И подумать не мог, кем тот является. Что скрывает…

      Блондинка толкнула в грудь. Пришлось сесть на громадный круглый стол. Прохладный камень коснулся обнаженной кожи ягодиц. Шепот рыжей красавицы обжег висок: девушка залезла на поверхность стола и прижалась к Августину сзади.

      Холод и тепло. Огонь и лед. Такой контраст – будоражил тело, такой диссонанс – рвал сердце изнутри. Тридцать три судьи в сияющих золотых мантиях, восседая за этим каменным гигантом, будут решать судьбу опаснейшего преступника, желавшего поработить всю Обитель.

      Если Августин признается в его грехах… если решит предать того, кого любит…

      – Мы плохо себя вели, господин, – промурлыкала девушка, ласкающая шею языком. – Нас до́лжно покарать.

      – Магическим посохом, – добавила рыжая. – Где он? Ты обещал показать.

      – В хранилище. Но второй всегда при мне, – усмехнулся Августин, безуспешно пытаясь вспомнить имена любовниц. – И он рад служить.

      Аромат орхидей проник в легкие, когда блондинка потянулась с поцелуями к губам. Крепко обхватив ее бедра, Августин приподнял девушку и уложил на стол. Внизу живота выло и требовало, однако разум желал покоя, освобождения от давящих мыслей, от бремени ответственности за неверное решение.

      Чем он заслужил подобное наказание?

      В голове звенело. Хотелось, чтобы мир остановился, позволил забыть тот самый день, который засосал в водоворот сомнений. Августин выдохнул и рывком подтянул блондинку, впечатал в свое тело, укусил за мочку и задвигался, утопая в сладком забвении. Удовольствие обволакивало – за считаные секунды заполнило целиком. Только вот разум держался за нить совести. Мысли отрезвляли.

      Потом… Я приму решение, когда вернусь… Он обещал все исправить. Он не мерзавец. Просто… потерял истинный путь, сошел с правильной дороги…

      Качаясь на волнах женских стонов, Августин расслышал многозначительный кашель со стороны двери. Наслаждение разнесло вдребезги. А еще – стало зябко. Не без магических стараний гостя.

      Обязательно было мешать?

      Зубы мерзко скрипнули. Августин с неохотой отстранился от раскаленного девичьего тела. Пот лился ручьями.

      – Учитель