В погоне за «Босфором». Татьяна Романова

еще пара минут – и будем дома, – пообещала она своей вконец измученной двоюродной бабке Марии Григорьевне Румянцевой. – Сейчас сразу мыться и спать!

      – Надеюсь, что в доме прохладно, иначе я залезу в пруд и буду сидеть в нем до ночи, – попробовала пошутить старая дама, и тут же поняла, что сказала чистую правду. За восемь дней пути не выдалось ни единого дождичка, пыль на тракте стояла столбом, а беспощадное солнце скрутило в трубки пожухлую листву и до желтизны выдубило травы.

      – Возьмите меня с собой, будем сидеть рядом, как две лягушки! – усмехнулась Надин.

      – Ладно, возьму, но только если не заставишь меня квакать, – парировала ее бабушка и, выглянув в окно, обрадовалась: – К крыльцу разворачивают. Приехали!

      Топот летящих во весь опор лошадей прервал их шутливую перепалку. Истошный крик кучера, следом удар – и обе путешественницы слетели с сидений. Послышался скрежет, как будто что-то тяжелое проволокли вдоль борта кареты, и одно из окон наглухо закрылось. Надин с изумлением увидела черную лакированную стенку чужого экипажа и краешек открытого окошка. За ним кто-то чертыхнулся, потом в узкой щели появился черный глаз и часть лица, явно мужского, поскольку был четко виден щегольской ус. Мужчина, как видно, оценил обстановку и сочувственно спросил:

      – Сударыни, вы сможете подняться сами?

      Надин ухватилась за сиденье и, подтянувшись, встала, зато ее бабушка лежала на полу, странно вывернув левую ногу. Она молчала, но лицо ее сделалось землисто-серым, а на лбу бисерной дорожкой проступили капли пота.

      – Что? Где больно? – испуганно захлопотала Надин.

      – Нога, похоже, сломана…

      Надин аж подпрыгнула.

      – Эй, вы, там! Немедленно откройте дверь, у бабушки повреждена нога! – завопила она, потрясая кулачком перед глазом лихача, так осложнившего им жизнь. – Сию минуту, или я вас в порошок сотру!

      – Не орите, вы пугаете почтенную даму, – невежливо заметил незнакомец.

      Надин услышала, как хлопнула дверь чужого экипажа, потом под свободным окном их кареты послышались шаги, и высокая фигура заслонила солнечный свет.

      – Экипажи сцепились осями, быстро их не растащить, а дверь зажата. Я помогу вам, потом сам залезу внутрь и поднесу к окну вторую даму, а кучера пусть ее примут. Давайте руки, – скомандовал незнакомец, и Надин против своей воли подчинилась.

      Железные пальцы сомкнулись на ее запястьях, потом перехватили плечи, и молодая графиня, как пробка из бутылки, вылетела наружу. Теперь она стояла на мостовой, а незнакомец в морском мундире крепко держал ее за талию. Надин, как завороженная, уставилась на него, пытаясь осознать случившееся.

      – Ваше сиятельство, вы не пострадали? – окликнули ее.

      Она обернулась. Дворецкий Чернышевых, открыв рот, взирал на то, как какой-то мужчина на глазах всей Москвы обнимает хозяйскую дочь. Надин стряхнула с себя руки незнакомца