Снова надейся. Мона Кастен

поднял стаканчик с кофе, и у него на лице появилось задумчивое выражение.

      – Иногда мне хочется, чтобы Доун отважилась на нечто большее.

      – Где, например? – повторила я вопрос, который ранее задавал мне он.

      Нолан откинулся назад:

      – Я настоящий фанат писательского стиля Доун, и первые главы, по-моему, просто потрясающие. Но я ожидал, что она попробует что-нибудь новое. А вместо этого обнаружил много сюжетных элементов, схожих с теми, которые уже видел в «О нас».

      На мгновение я задумалась.

      – Но это же продолжение.

      – Само собой, да, но это не значит, что нельзя рискнуть и сделать что-то новое. Только так можно вырасти как автор. К тому же как раз во втором томе становится еще важнее удивить читателя. Именно потому, что мир, в котором мы там находимся, – он указал на рукопись на своем ноутбуке, – нам уже знаком.

      Посмотрев еще раз на свои записи, я рассеянно кивнула:

      – Верно. Хотя книги похожи, здесь мне немного не хватало глубины чувств из первой части. В «О нас» я так страдала вместе с героями с самой первой страницы!

      Нолан кивнул:

      – Это я тоже внес в заметки. В конце «О нас» у меня были слезы на глазах. А здесь я пока не на сто процентов уверен относительно эмоций.

      Меня всегда поражало, что Нолан настолько откровенно говорил о чувствах, которые вызывала у него литература. На занятиях он всегда совершенно открыто рассказывал об этом, если какой-то определенный текст задевал его за живое, и побуждал нас делать то же самое. Порой я мечтала уметь так же свободно обсуждать то, что меня тронуло.

      – С другой стороны, это только первые сто страниц. Велик шанс, что ты опять будешь плакать, – заметила я.

      Один уголок рта у него изогнулся вверх.

      – Плакать во время чтения – одно из самых прекрасных чувств в мире.

      – Звучит как слоган, который тебе срочно нужно напечатать на футболке.

      – Вообще-то я планировал сегодня надеть футболку с зонтиком, пока родители не сообщили, что праздник будет грандиозным и шикарным.

      Когда он говорил о родителях, в его голосе появлялись мягкость и теплота. Никогда еще я не слышала, чтобы он отзывался о ком-то или чем-то с такой любовью. И это напомнило мне о нашем разговоре в среду, когда я обсуждала с ним свое будущее и маму.

      – Нолан? – нерешительно спросила я.

      – Мм?

      Я прочистила горло и уткнулась взглядом в свой стакан, чтобы не смотреть ему в глаза.

      – То, что я рассказала тебе о маме… об этом никто не должен знать. Даже Доун. В смысле, я ей доверяю, но мне…

      Прежде чем я договорила, Нолан накрыл мою ладонь своей.

      Когда он прикоснулся ко мне, тело словно пронзило чистым электричеством. Сердце на секунду остановилось, чтобы в следующий миг забиться намного быстрее. Я вновь подняла голову и встретилась со взглядом его темно-серых глаз. Таким же теплым, как ощущение его руки на моей.

      – Я никогда не обману твое доверие, Эверли, – прошептал он.

      – На самом деле я ни с кем не говорю об этих вещах. – Я хотела