Лик полуночи. Марина Лостеттер

он был великим мастером анатомии и владел сложными знаниями о том, как все устроено и работает внутри человека. И Эрик Матисс сохранил именно это его умение – умение расчленить тело.

      Мужчина кивнул, словно обдумывая эту мысль. Он немного похмыкал и поэкал, затем что-то пробормотал и вдруг выпалил:

      – Как вы думаете, какой из этих безделушек больше всего гордится магистрат Айендар?

      Возможно, невинный вопрос. А, возможно, и нет.

      – Я не знаю его лично, – осторожно ответила она.

      Мужчина сделал небольшой шаг, плавно переместившись назад к броши. В уголках глаз у него блеснули слезы, и он вытер нос рукавом.

      – Это точно не рубин, – сказал он, стиснув зубы. – Чувства других его никогда не интересовали. – Его руки дрожали, пальцы сжимались в кулаки и разжимались. – Скажите мне, регулятор, если бы ваша внучка умерла, где бы вы находились вечером в день ее смерти? На светском рауте? – Он потянулся к стеклу.

      – Месье, отойдите, пожалуйста, – она предупреждающе положила руку на рукоять своей сабли, одновременно втянув в рот капсулу реверберации. – У меня может возникнуть проблема, – пробормотала она.

      – Принято, – три раза прозвучало ей в ухо.

      Месье Айендар-младший (теперь она была в этом уверена) не коснулся витрины, но повернулся к ней.

      – Где бы вы были? – продолжал вопрошать он. – Смогли бы вы заставить сына бросить собственного ребенка? Принудили бы его прийти сюда, обмениваться любезностями, чтобы сохранить лицо?

      Сердце Кроны сжалось, но по должности ей не полагалось ни вести допрос, ни (упаси Пятеро) судить о семье Главного магистрата.

      – Месье…

      С подавленным всхлипом он отскочил назад, к другой колонне.

      – Больше всего он любит маски. Я точно это знаю. Вот эта с рыбой… что в ней такого опасного?

      Она заметила, как впереди к ним приближается Трей, а с другой стороны экспозиции медленно направляется Саша, лавируя между пальмами в кадках и гостями.

      – Эта маска принадлежала лорду Биррону. Он был весьма искусен в очистке опиатов, – примирительно произнесла она, взяв Айендара за локоть. – Пожалуйста, месье. Пойдемте со мной. Вон туда – там вы сможете присесть.

      Он сбросил ее руку.

      – Нет уж. Раз эти побрякушки значат для него больше, чем моя дочь, значит я буду разглядывать их, пока не надоест. Он хлопнул ладонями по витрине, оставив потные пятна на стекле.

      Ей хотелось, чтобы коллеги двигались побыстрее, но пока она обнажила саблю.

      – Вы же знаете, по закону я могу удалить вас.

      – Так удали меня! – крикнул он.

      В их сторону быстро повернулось несколько лиц: одни смотрели с недовольством, другие – с интересом.

      – Хотите устроить сцену?

      – Сцену? – усмехнулся он, изображая возмущение. – Меня возмущает даже мысль о том, что я каким-либо образом могу возжелать испортить идеальный вечер магистрата.

      – Чем мы можем помочь? – спросил Трей, когда они с Сашей подошли