Дети рижского Дракулы. Юлия Ли

маменька… Потом ведь скажут, что у Каплана обкрадывают.

      – Давно ли ушел твой покупатель? – со вздохом принятия спросила мать, оправляя белую блузку с модной ныне «голубиной грудкой». Юбка мятного цвета волнами спускалась вдоль ее стройных бедер. Соня невольно распрямила плечи. Всегда при взгляде на мать ей хотелось казаться стройнее и выше.

      – Да только что! Неужто вы, маменька, не видели выходящего из магазина?

      – Ну, беги, догоняй, – отмахнулась та и прошла внутрь, но угрожающе обернулась: – До семи чтобы воротилась обратно. Не хватало опять выслушивать от классных дам выговоры, что разгуливаешь вечерами одна. Третьего дня видела тебя Алевтина, учительница литературы, в магазине Карро. Чего мне стоило уговорить ее не выдавать начальнице. В следующий раз молчать не стану, и отцу влетит за тебя. Все он виноват, эксплуататор, тиран.

      Соня сделала неловкий, торопливый книксен и скользнула в дверь. Ох, будет же маменька молнии метать, когда про дневничок узнает.

      Фигура в темной форменной учительской тужурке мелькнула на углу напротив Риго-Динабургского, теперешнего Двинского, вокзала и зашагала по бесконечной артерии Мариинской улицы. Под мышкой учитель Данилов держал три толстых тома энциклопедии, желтая тетрадка уместилась поверх всей этой тяжелой кипы и основательно съехала к локтю. Он скользнул мимо гостиницы Бель-вю, часовни на Привокзальной площади, мимо крыльца полицейского управления, шел под тяжестью высоких доходных домов и контор, расцвеченных во все цвета радуги, подражающих знаменитой рижской композиции «Трех Братьев» и с непременными не менее цветастыми вывесками над рядом окон на первых этажах, двинулся дальше к закрытой ныне станции Туккумского вокзала.

      Мариинская улица плавно втекала в Карловскую.

      Сгущались сумерки, толпа редела, лавки, конторы закрывались, кофейни, рестораны, напротив, зажигали окна, пару раз проплыла, покачиваясь, неспешная конка № 3, носились одноместные фаэтоны. Учитель Данилов, не сбавляя темпа, торопился куда-то вперед вдоль железнодорожных путей.

      Соня следовала за ним, отставая шага на четыре, прячась за парой, разделяющей ее и объект слежки: господин в черном пальто и котелке, дама в светлой накидке, с корзинкой цветов под локтем. Пара шла в темпе Данилова, видно, куда-то тоже спешила, но, как быстро бы она ни шагала, Данилов значительно от нее удалялся. Соне приходилось выглядывать то чуть ли не из-за плеча господина в черном пальто, то из-под корзинки, что держала дама, чтобы случайно не упустить из виду желтый дневничок под мышкой у учителя.

      Обложка того была размером в половину меньше объемных томов энциклопедии, дневник все съезжал и съезжал вниз, даря Соне надежду, что в конце концов он выпадет из-под локтя и окажется на тротуаре. Тогда не нужно будет сопровождать учителя до самого его дома.

      А если Господь не поможет бедной тетрадке выскользнуть на брусчатку, придется идти до Господской улицы, где в самом ее центре, окруженный дивным садом, стоял высокий трехэтажный дом в голландском стиле с ризалитом,