Русалка. Русская баллада. Сборник

именуя дам,

      «Lumen coeli, sancta rosa![2]» —

      Восклицал в восторге он,

      И гнала его угроза

      Мусульман со всех сторон.

      Возвратясь в свой замок дальный,

      Жил он строго заключен,

      Всё безмолвный, всё печальный,

      Без причастья умер он.

      Между тем как он кончался,

      Дух лукавый подоспел,

      Душу рыцаря сбирался

      Бес тащить уж в свой предел:

      Он-де Богу не молился,

      Он не ведал-де поста,

      Не путем-де волочился

      Он за матушкой Христа.

      Но Пречистая, конечно,

      Заступилась за него

      И впустила в царство вечно

      Паладина своего.

      Евгений Абрамович Баратынский

      Мадонна

      В Италии где-то, но в поле пустом

      (Не зрелось жилья на полмили кругом)

      Меж древних развалин стояла лачужка,

      С молоденькой дочкой жила в ней старушка.

      С рассвета до ночи за тяжким трудом,

      А все-таки голод им часто знаком.

      И дочка порою душой унывала;

      Терпеньем скудея, на Бога роптала.

      «Не плачь, не кручинься ты, солнце мое! —

      Тогда утешала старушка ее. —

      Не плачь, переменится доля крутая:

      Придет к нам на помощь Мадонна святая.

      Да лик ее веру в тебе укрепит,

      Смотри, как приветно с холста он глядит!»

      Старушка смиренная с речью такою,

      Бывало, крестилась дрожащей рукою,

      И с теплою верою в сердце простом

      Она с умиленным и кротким лицом

      На живопись темную взор поднимала,

      Что угол в лачужке без рам занимала.

      Но больше и больше нужда их теснит;

      Дочь плачет и ропщет, старушка молчит.

      С утра по руинам бродил любопытный:

      Забылся, красе их дивясь, ненасытный.

      Кров нужен ему от полдневных лучей:

      Стучится к старушке, и входит он к ней.

      На лавку садился пришлец утомленный,

      Но вспрянул, картиною вдруг пораженный.

      «Божественный образ! чья кисть это, чья?

      О, как не узнать мне! Корреджий, твоя!

      И в хижине этой творенье таится,

      Которым и царский дворец возгордится!

      Старушка, продай мне картину свою,

      Тебе за нее я сто пиастров даю».

      – Синьор, я бедна, но душой не торгую;

      Продать не могу я икону святую. —

      «Я двести даю, согласися продать».

      – Синьор, синьор! бедность грешно

      искушать. —

      Упрямства не мог победить он в старушке,

      Осталась картина в убогой лачужке.

      Но вскоре потом по Италии всей

      Летучая весть разнеслася о ней.

      К старушке моей гость за гостем стучится,

      И дверь отворяя, старушка дивится.

      За вход она малую плату берет

      И с дочкой своею безбедно живет.

      Так, веру и гений в едино сливая,

      Равно оправдала их Дева Святая.

2

Свет небес, святая роза (лат.).