Святослав. Болгария. Валентин Гнатюк

становища воевод и личных охоронцев.

      Молодой угорский князь, малорослый, подвижный, с чуть раскосыми тёмными очами, с тремя косичками чёрных будто вороново крыло волос на бритой голове, отчаянно отбивался мечом и длинным германским ножом-скрамасаксом, прикрываемый с боков двумя рослыми охоронцами. Женщина на ложе, устланном мягкими шкурами, ничего не разумея от столь неожиданного и страшного пробуждения, лишь безотчётно прижимала к себе двух маленьких детей. Вот один охоронец осел на левое колено, а потом упал, зажимая рукой кровоточащую рану в боку. Женщина истошно закричала, когда вбежавший в шатёр чужак с ходу метнул в голову мадьярского князя нож. Тот, выронив оружие, зашатался и рухнул на ковёр.

      – Ты что ж это сотворил?! – заорал разъярённый сотник на изведывателя, мигом скручивая второго охоронца. – Воевода велел живьём…

      – Так я ж рукоятью бросил, да и не так шибко, только чтоб махать перестал, – виновато начал оправдываться изведыватель.

      – Жив, – облегчённо вздохнул сотник, став на колени и перевернув лежащего без движения молодого князя. – Ну, твоё счастье, Мстислав, – погрозил он уже беззлобно изведывателю. – Теперь вяжи его, и чтоб ни волоса… – потом глянул на поверженного и поправился: – Чтоб ни косы с его бритой головушки не пропало! И у неё с детьми тоже, – указал сотник на семью угрина.

      И были угры разметены. Плакали их жёны и дети, оказавшиеся враз полонёнными, а те, что под шум скоротечного боя успели сбежать, устремились в горы и поспешили схорониться в лесных чащобах. Уцелевшие воины скрежетали от злобы зубами и клялись своими богами отмстить русам. Но, узнав, что их молодой князь-кенде с семьёй живы и находятся в полоне у киян, прислали переговорщиков, чтобы князя выкупить, не то не сносить им головы, коли узнает старый князь-джила, что его любимый сын оказался в чужих руках.

      Воевода Боскид вместе со своими полутемниками принял переговорщиков. Если молодой князь выглядел так же, как его далёкие кочевые предки, то среди переговорщиков уже были и русоволосые, и рыжие, иные высокого росту и по-славянски крепкого сложения, – дети и внуки тех немок, словенок и русинок, коих угры похитили в жёны. Но все они держались своей необычной для европейцев манеры носить косы на бритой голове.

      – Уразумейте добре, что Буковинская и Карпатская Русь отныне едина с Русью Киевской, а потому всяк, кто без дозволения князя Святослава сюда придёт, тот уничтожен будет до единого! – грозно рёк через толмача воевода Боскид, обводя твёрдым взором мрачные лица угорских вождей. – Ваши земли нам не надобны, и всегда Русь с соседями мирно жить стремится. Потому мы дозволим вам детей, и жён своих, и воинов забрать и уйти домой беспрепятственно, ежели слово дадите крепкое никогда впредь границ сих не нарушать, иначе… – Воевода многозначительно положил десницу на рукоять своего обоюдоострого меча.

      Угры сидели как на горячих угольях, только метали молнии из чёрных очей, да что поделаешь,