Академия воровского дозора. Евгений Сухов

ему в банке, когда он просто сорвал с шеи одного из клиентов понравившуюся панагию.

      Своей догадкой Дестунис делиться не стал, в конце концов, его отдел не занимается ограблениями, а сам он может иметь только частное мнение относительно предполагаемого преступника. Если ограбление банка действительно дело рук Григориуса, то он может заполучить весьма ценного информатора, который входит в ближайшее окружение международного контрабандиста Нестора Олкимоса. А там, кто его знает, может, с его помощью удастся раскрыть и всю преступную сеть.

      Взяв телефон, инспектор быстро набрал нужный номер.

      – Слушаю, – послышался глуховатый и, как ему показалось, недружелюбный голос.

      – Узнаешь? – хмыкнул Дестунис.

      – Послушай, как там тебя, у меня нет времени, чтобы играть с тобой в угадалки. Если у тебя есть ко мне дело, так говори, если нет, так отваливай.

      – Вижу, что ты стал взрослым мальчиком. Похвально. Только напряги-ка свою короткую память и вспомни своего крестного.

      На некоторое время в трубке повисла гнетущая тишина.

      – Э-э, кажется, я узнаю ваш голос, господин инспектор, – заискивающе произнес наконец Григориус.

      – Вот и славно, а то я думал, что у тебя все мозги отшибло. Когда отец выходит?

      – На следующий год.

      – Позовите меня на праздник, когда он освободится. Я его посадил, я же должен и встретить.

      – Э-э… конечно, позовем. Как же без вас!

      – Не напрягайся, я пошутил… Ха-ха! Тут вот какое дело, нужно встретиться.

      – Когда?

      – Сейчас.

      – Сейчас не могу, у меня…

      – Послушай, Григориус, не нужно никаких объяснений. Бросай всех своих баб, или с кем ты там сейчас сидишь, и торопись ко мне, пока я на тебя не обиделся. Или, может, мне самому к тебе прийти?

      – Не надо, – глухо ответил Григориус. – Я уже выхожу.

      – Встречаемся в парке Глифада. Там попрохладнее будет, а то сегодня жара просто невыносимая, аж мозги плавятся!

      Еще через полчаса Таукис Дестунис прибыл в означенное место. На лавке, спрятавшись под густое лавровое дерево, сидел Попадус и поглядывал по сторонам, пытаясь угадать направление, откуда должен подойти инспектор. Пальцы нервно теребили зажигалку. За прошедшие полгода, с момента их последней встречи, он значительно изменился. От прежней худосочности не осталось и следа: раздобрел, обрюзг, через белую рубашку выпирал наметившейся живот. Даже шевелюра, прежде густая и черная, как сапожная щетка, пообтерлась и слежалась, а на коротко стриженных висках неровным рядком пробивались седые волосы.

      Видно, прошедшие месяцы были не самыми радужными в его жизни.

      Увидев подошедшего инспектора, Григориус слепил нечто похожее на улыбку, но в глазах явно прочитывалась настороженность, опаска. Нечто подобное можно заметить у кота, не знающего, как следует расценивать