В пустынях души (сборник). Елена Моник

как мне думается, это третий путь. Потому что психология позволяет многое из происходящего понять как бы изнутри, а значит – принять. Принять удары судьбы как испытания и уроки, проблемы – как задачи следующего роста, а вопиющую разительную разницу с другими людьми, трудность в понимании друг друга – как вызов, брошенный жизнью нашей главной человеческой способности – любить. Это, правда, Юлька, совершенно не означает, что сразу становится легко. Нет! Но все же многое становится объяснимо, а значит – не так больно.

      Вот, например, что произошло со мной на днях, когда близкий и дорогой мужчина выставил мне вдруг требования, какой я «должна быть». Причем, что особенно болезненно для меня, все эти упреки и практически требования касались моих чисто женских проявлений и качеств. Я вначале выслушала весь этот залп требований, замолкла, ошеломленная, и долго-долго плакала. Но потом, уйдя в себя на денек, стала осознавать происшедшее, размышлять о себе и о нем. Какой был бы раньше для меня обычный исход? Жуткая обида, горечь, чувство несправедливости, и из-за таких чувств сразу начинает резкими скачками, как температура зимой, падать градус привязанности к партнеру, и я становлюсь Снежной королевой. Я, красавица и умница, достойная только поклонения, трепета и благодарности, вынуждена сносить такое? Потом будет еще какой-то этап попытки терпеть его, ледяное равнодушие с демонстративно безупречным выполнением всех обязанностей по дому. Но лед внутри не оттаивает, жалость к себе нарастает и недолог уже час, когда в голове включится опять режим «поиск». Очередное расставание будет только делом техники. Но что же в этом я понимала тогда про себя?

      А понимать или осознавать уже не вредно было бы следующее: я, со своим нарциссизмом, очень плохо готова признавать отбрасываемую Тень. То есть меня отличает желание видеть в другом только зеркало или эхо своей несравненности, мне трудно почувствовать и принять чувства партнера и его – иную, чем у меня – систему координат, да и, в конце концов, просто дефицит женской мягкости, покладистости, чуткости…

      Ты скажешь: «Да ладно, Лен, ну и чего теперь, под всех подстраиваться, унижаться?»

      Нет, я не об этом. Можно, например, отмотать пленку памяти немного назад и спросить себя: а что ты транслировала ему, мужчине, за час, за день до того, что могло его так раскалить? Ответ легко находится: сама начала тонкие, а может, и не очень деликатные намеки на недовольство им, начала транслировать эдакое легкое превосходство, типа: «Мы, Елена Первая, желаем… А кто тут, собственно, рядом и что он может нам дать?» – и это было, правда.

      И здесь мы упираемся в то, что получили как всегда то, что посеяли, т. е. «конгруэнтную ответную транзакцию», по-простому – удар в ответ.

      «Но женщин ведь не бьют!» – скажем мы возмущенно. Во-первых, кто сказал? Во-вторых, рукоприкладства-то не было. А в-третьих, кто не бьет, а покорно сносит, терпит и позволяет?