На Муромской дороге. Сергей Шведов

агитатор». С меня вы штаны так просто не снимете.

      Четыре быка стремительно атаковали мирных деятелей шоу-бизнеса, но встретили неожиданный и дружный отпор. Портсигаров хоть и схлопотал по зубам от здоровенного детины, но всё-таки успел с криком «ия» разнести ногой драгоценное венецианское зеркало в прихожей. Балабанов чисто по-деревенски хакнул кулаком в тупое рыло и так удачно, что неразумный оппонент вляпался в резной шкаф и превратил его в груду обломков. Гонолупенко с воплем «вери гуд» уже бил фарфоровою посуду в соседней комнате. Мстительный Коля, которому противника почему-то не досталось, ковырял стены перочинным ножичком, демонстрируя недюжинный дар живописца.

      – Это тебе ещё цветочки, кастрат, – пообещал Портсигаров. – Ты у нас ещё наквакаешься лягушкой.

      – Иес, – поддержал его выдавленный из апартаментов превосходящими силами Гонолупенко..

      – Жди теперь, Витя, большую-пребольшую, чёрную-пречёрную собаку, – зловеще прокаркал Коля.

      Гостей не преследовали. Выходя на чистый воздух, Портсигаров в ярости пнул парадную дверь кастратова логова. Дверь жалобно заскрипела и захлопнулась. – К машине, – скомандовал Портсигаров. – Я своему слову хозяин: отдаст Фаринелли цепь – получит «Мерседес», а не отдаст – пусть новый покупает.

      – А как же милиция? – робко запротестовал Балабанов. – Кастрат в органы обращаться не будет. Шутка сказать, золотую цепь у иностранца украли.

      – Так она не золотая. – А ты скажи, что золотая, – проинструктировал «переводчика» Коля. – Пусть Химкин с кастратом раскошеливаются.

      – Лжесвидетельство, – поежился Балабанов.

      – А посуды мы сколько у кастрата побили, – напомнил Коля. – Мебели сколько поломали. Органы нас не поймут, если скажем, что цепь железная.

      – Иес, – сказал Гонолупенко. – Юпитерголд. – Вот, – торжествующе вскричал Коля. – Цепь из белого юпитерианского золота, так и скажем ментам, если привяжутся.

      – Я кастрату разбитой морды не прощу, – прошипел Портсигаров. – Не знаю как там Стингеров шаман, а я с него спрос учиню по полной программе. Кто Портсигарова обидел, тот счастливо двух дней не проживет.

      – Сосновскому он может пожаловаться, – вздохнул с заднего сидения слегка опамятовавший после пережитого Коля. – А то и до Кухарки доберётся с жалобой.

      Видимо опасность действительно была велика, поскольку вцепившийся в чужой руль Портсигаров так и не нашёл в этот раз, что возразить. Балабанов же и вовсе впал в расстройство. Чёрт знает чем он сегодня занимается. Бред сумасшедшего, а не оперативная работа. Чего доброго до Инструктора дойдут сообщения о его сегодняшних художествах и тогда прости-прощай столица. Хотя, если честно, Балабанов такому обороту дела нисколько бы не огорчился. Уж лучше Митричевы штаны у русалок изымать, чем бегать, высунув язык, по столице за собачьей цепью. И далась Гонолупенко эта Джульбарсова собственность! Перетопчется кобель и без неё. Ну в крайнем случае Балабанов готов отбить