Повести и рассказы. Владимир Иванович Даль

источники. Обед в Твери явно литературного происхождения, так как Путешественник в книге А.Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» обедает один-единственный раз – именно в Твери. Впрочем, и Пушкин советовал С.А. Соболевскому: «У Гальяни иль Коль-они Закажи себе в Твери С пармазоном макарони Иль яичницу свари»[6]. Валдайские разрумяненные девки, торгующие колокольчиками и баранками, но также промышляющие и дешевой любовью, упоминаются и у Радищева, и у Пушкина в том же стихотворении из письма к С.А. Соболевскому[7]. Впрочем, «колокольчик – дар Валдая», прогремел уже и в стихотворении Ф.Н. Глинки «Сон русского на чужбине» (1825), фрагмент из которого стал к концу 1830-х гг. популярным романсом. А упомянутая поговорка-надпись на колокольчике была, видимо, в большом ходу в литературных кругах; ее, в частности, использовал Пушкин в своих стихах для альбома А.П. Керн: «Вези, вези, не жалей, Со мной ехать веселей»[8]. Даже упоминание новоторжских сафьяновых изделий кажется на этом фоне литературным по своему происхождению, хотя рассказы о золотошвеях по козьей коже известны нам либо из частной переписки, либо из произведений, не бывших во времена Даля в печати[9]. Вот почему, когда Лиров застревает в Черной Грязи, мы невольно вспоминаем, с одной стороны, радищевское «Слово о Ломоносове», а с другой – пушкинскую поговорку-каламбур, когда в ответ на слова Н.И. Тургенева: «Мы на первой станции к ней <свободе>» – поэт сказал: «Да, в Черной Грязи»[10].

      Итинерарий Лирова реальный, но он подан в соусе литературных ассоциаций и поэтому воспринимается как некая мифологема дороги между Петербургом и Москвой. Можно было бы сказать, что для создания такого сюжета автору повести совсем не нужно было путешествовать по дороге между Петербургом и Москвой, достаточно было почитать разные литературные произведения, поговорить с опытными путешественниками и послушать популярные романсы. Несколько позднее Лиров вспоминает народные пословицы и поговорки: «В Клине свет ему клином сошелся, в Черной Грязи посидел он в грязи; одно только Чудово озарило его чудом». И эти пословицы и поговорки опять вызывают вопрос, что определяет сюжет повести: реальное движение либо фольклорные и литературные ассоциации? Иначе сказать, почему все события в жизни Лирова совершаются в этих именно местах: потому ли, что именно в них удобно развернуть сюжет, либо потому, что к такому построению подталкивают пословицы и поговорки?

      Как можно понять, все описанные в повести пункты путешествия героя определены чтением, рассказами посторонних лиц и народной мудростью. Так что повесть дает нам энциклопедию не дороги, а энциклопедию отражения ее в литературе и народном сознании. Даля интересуют не реальные места сами по себе, а слова об этих местах. Даль выступает не как географ, хотя с точки зрения современной ему картографии он был вполне профессионально подготовлен[11], а как филолог. Очевидно,

6

Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 16 т. [Л.]: Изд. АН СССР, 1948. Т. XIII. С. 302.

7

См.: Строганов М.В. Две Старицкие осени Пушкина: Литературоведческие очерки. Тверь: Тверское обл. книжно-журнальное изд., 1999. С. 5—17.

8

Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Т. III. С. 126.

9

См.: Бакунин А.М. Собрание стихотворений. Тверь: ТвГУ, 2001. С. 92, 198.

10

См.: Барсуков Н.П. Жизнь и труды М.П. Погодина. СПб.: Погодин и Стасюлевич, 1888. Кн. 1. С. 68.

11

См.: Даль В.И. О карте зауральских степей, изданной в Берлине // Отечественные записки. 1841. № 12. Отд. II. С. 33–48.