Здравствуй, ледяной принц. Ольга Валентеева

наверное, никогда не привыкну к вашему миру, – сказал внезапно.

      – Привыкнешь. Поверь, человек ко всему привыкает. Вот лет двадцать назад половины из нынешних изобретений и в помине не было. А те, что существовали, были доступны только узкому кругу людей. А сейчас мы не мыслим жизни без смартфонов или интернета. А когда лишаемся привычных благ, начинаем злиться.

      – И как мне во всем этом разобраться? У меня нет двадцати лет.

      – Я помогу, – пообещала искренне. – Прямо сегодня и начнем. Правда, наука сложная и объемная, но и ты – парень не глупый.

      – Хорошо, я готов.

      Остановила машину на светофоре.

      – Смотри, – указала Винтеру, как школьнику. – Это светофор. Когда переходишь через дорогу, он указывает, можно ли идти. Красный – нельзя, желтый – ожидание, зеленый – можно. Иногда, бывает, мигает отсчет секунд до следующего сигнала или появляется изображение идущего человечка.

      – А почему именно такие цвета?

      Пожала плечами. Никогда не углублялась в этот вопрос. А Винтер уже прилип к окну, наблюдая, как меняется сигнал светофора. Да уж, он в нашем мире – как ребенок, даже в мелочи придется тыкать носом. Так мы и продолжали путь домой. Я изредка указывала Вину на тот или иной объект, он спрашивал, если что-то было непонятно. Но зато заметила, что его настроение постепенно улучшается. Ведь не все так плохо! И мне рядом с ним легко и свободно. И не было времени морочить голову посторонними мыслями.

      Лифт и вовсе казался Винтеру родным. Он лично нажал кнопку, и мы поднялись в квартиру.

      – Я тут пробыл всего два дня, – хмыкнул Винтер, развешивая одежду в шкафу, – и почему такое ощущение, что вернулся домой?

      – Потому что, какими бы замечательными ни были родственники, от них устаешь, – отозвалась, натягивая привычную домашнюю одежду.

      Мы уселись в зале с чашками кофе. Блаженство!

      – Винтер…

      – Что?

      – Послушай… Прости, если лезу не в свое дело, и, если не хочешь, не отвечай, но… Почему вы поссорились с отцом?

      Винтер мигом отгородился привычной ледяной стеной – переменился в лице и будто ушел в себя. Сложный он все-таки человек. Я уже думала, что промолчит, но он ответил:

      – Отец меня ненавидит.

      – Как это?

      – Да вот так. Мои сестры – дети от другого брака. Мачеха у меня хорошая, не подумай, но мы никогда не были особо близки. А отец… Наверное, он видит во мне мать. Поэтому его в моей жизни почти не было. Так, образ. Или, лучше сказать, образец. Говоришь, как с пустым местом. Точнее, чувствуешь себя именно им. И в один момент я сорвался. У меня был друг, мы с детства дружили, и его семья попала в опалу. Я просил о помиловании, отец отказал. Заявил, что не моего ума дело, а если так жажду помочь, то лучше заняться собственной жизнью и выбрать невесту, пока он не сделал это за меня.

      – Жалеешь? Что устроил мятеж?

      – Да, – задумчиво ответил Винтер. – Но не о том, что пытался свергнуть отца с престола, а о том, что пострадали мои друзья. Я-то здесь, а где они? Их никто не пощадит.

      Уже не рада была, что завела этот разговор, но я должна