Отчим моей подруги. Милана Стоун

нутку!

      Ещё одну минутку, чтобы в моей ветреной голове созрело семя осознания происходящего.

      Вдох – выдох – вдох.

      Говорят, беременным нельзя нервничать?

      Только как мне не биться головой о стену и не впадать в истерику после увиденного?

      Что делать девятнадцатилетней девушке, узнав о таком, в моем случае, не радостном событии?

      Писаться от счастья?!

      Да у меня в это мгновенье буквально рухнуло и кануло в бездну мое светлое будущее!

      Выползаю из ванной комнаты на негнущихся ногах и с самой фальшиво-светской улыбкой, на которую был способен мой подрагивающий рот и расшатанные нервишки.

      Чуйка подсказывает, что походило это на безумный оскал.

      – Живот прихватил, – заприметив подругу, ожидающую около двери, сообщила о своём лже-заболевании.

      Не говорить же ей, что я проходила тест, который приобрела ещё час назад в ближайшей к институту аптеке. Ждать было морально невыносимо, до дома я бы не выдержала.

      – Это, наверное, от маминой стряпни, – закатила она глаза, взяв меня за руку, повела в сторону столовой.

      Ох, милая, если бы ты знала, что не от маминых харчей меня так повело.

      – Возможно, – кое-как выдавливаю из себя это слово.

      – Я попросила Папочку тебя отвезти домой.

      Папочку.

      Кажется… или сейчас у меня дернулся правый глаз?! Меня всю перекосило. Не то чтобы у них с Русланом Львовичем были тёплые отношения, но за глаза мы именно так его и называли.

      А я ещё и вовремя… кхм… он был так ошарашен.

      Что она сказала? Отвезёт?!

      Этого ещё мне не хватало! Не хочу видеть этого подонка, не сейчас. Не выдержу.

      После той безумной ночи, когда я простилась со своей девичьей честью и ещё пары конфузов, мы больше не общались, только перекинулись парой фраз. И на контакт Львович явно не хотел идти. Не знаю, в чем конкретна была причина…

      Скорей всего ему было попросту начхать на одурманенную им идиотку. Использовал и выкинул.

      – Он сказал ждать его здесь. Детка, ты же позвонишь, как доедешь? – киваю головой, не особо ясно соображая, о чем эта девушка вообще щебечет. Слова. Слова. Как много лишних звуков! – И не зли нашего Папулю, его вроде как облапошили на работе. Наконец-то. Чмоки!

      Получаю быстрый поцелуй от Лерки, прощаюсь с ней и жду своего суженного, черт бы его забрал!

      Сказать? Или не сказать? А если скажу, что будет? Он же не будет злиться на меня?!

      Будет… ещё как будет! Кричать, беситься, возможно, полетят чьи-то головы с плеч… ой, лишь бы не моя!

      Леркин отчим, по совместительству мой непосредственный начальник, не славится мягким нравом!

      Беременна. От отчима своей подруги!

      Как? Почему? И главное… за что? За что мне это несчастье?

      Я здесь вообще не при делах, ничего не помню, ничего не видела, ничего не слышала… моя хата с краю, как говорится! Вообще была против этой мимолетной связи.

      Я невинная жертва обстоятельств! Соблазнил. Одурманил! Навешал лапши на уши.

      И забыл…

      – Мирослава, – тяжелый бас бьет по нервам, оголяя все чувства, лишая разума. Всегда полным именем, официально… но не тогда. – Если это снова твои глупые выходки, то двери в мой дом для тебя, отныне, будут закрыты!

      Ноги подкашиваются, и мне приходится облокотиться на стеночку, чтобы не грохнуться прямо к его ногам… лужецой.

      Поднимаю глаза вверх, получая мощный удар из смешанных чувств в грудь, стремительно опускаю их обратно вниз.

      В глаза этого подонка невозможно смотреть больше пары секунд, иначе обожжешься его безразличным и, тем не менее, горячим взглядом.

      Он же в своей обычной манере хватает меня за шкирку и тащит по коридору к лестнице – на выход.

      Как нашкодившего котёнка, на улицу.

      Сопротивляться бесполезно… знаем, плавали!

      Ноги не слушаются, спотыкаюсь, но не падаю, потому что он держит крепко. Пыхтит мне в затылок, и я чувствую, как воздух между нами наэлектризовывается. Грозясь влиться это в ураган страсти.

      Или мое воображение снова разыгралось, и я придумываю того, чего быть больше не может. Это конец, Мира. Забудь о нем.

      Однако, когда мы выходим на улицу… он опускает руку вниз, к пояснице, мягко поглаживая, другой же отодвигает волосы в сторону, тяжело дышит в шею. И…

      – Мелкая дрянь… – от тона его голоса волосы на руках становятся дыбом, грубый и рычащий, не предвещавший ничего хорошего!

      – Ещё раз ты кинешь хоть малейший намёк моей жене… – его рука на моей талии сжимается все сильней, до легкой боли. – Живьём закопаю, тебя и твоего больного деда. Тебе же для него нужны были деньги?

      Он все знает. Откуда? Сердце останавливается на мгновение, слёзы брызгают из глаз.

      Нет… нет! Он не посмеет! Он не может быть таким