О природе сакрального. К истокам духовного опыта. Григорий Луговский

Амбивалентность, то есть способность нести как благо, так и опасность, что и определяет особое, трепетно-тревожное к нему отношение64. Именно амбивалентность является главным качеством любого нуминозного опыта – ощущения вызова, чреватого как благом, так и опасностью (эросом и танатосом), порождая творческую, или катарсическую трансформацию переживающего этот вызов (а такое переживание уже есть ответ).

      2. Волюнтаризм. Сакральное в своих проявлениях действует вопреки привычным природным законам, чем утверждает себя как трансцендентная сила. Именно так поступает и культура, подражая сакральному. Если природа, по сути, циклична, то всё выпадающее из циклической картины, аномальное, воспринимается как знак сакрального. Впрочем, о трансцендентности сакрального можно говорить условно, поскольку хаос, из которого сотворен мир, потенциально заложен в вещах мира, не может быть изжит и изъят из них вполне. Беззаконность сакрального (а она сопряжена с амбивалентностью, поскольку закон сакрального не добр и не зол для этого мира, живущего по установленным во «время творения» циклическим законам) определена его отношением к мифическому времени-пространству, откуда оно берет творящую силу. Культуру (сакрализованное) мы знаем как единственное сверхъестественное явление. Но она, как видим, задается актуальными проявлениями бытия, которые могут прочитываться как сверхъестественные, не отвечающие законам природы, определяющим повторяемость событий. Открытие сверхъестественного в окружающем мире стало причиной создание сверхъестественного ответа ему в виде культуры.

      3. Полиморфизм. Ярким примером сакрального в этом смысле служит «гротескное тело», описываемое М. М. Бахтиным: «…неготовое и открытое тело это (умирающее-рождающее-рождаемое) не отделено от мира четкими границами: оно смешано с миром, смешано с животным, смешано с вещами. Оно космично, оно представляет весь материально-телесный мир во всех его элементах…»65. Полиморфным архетипом сакрального может выступать лабиринт – символ сверхсложного хаоса, следуя которому, можно достичь удачи, но логику которого постигают только интуитивно66 (см. Сакральное, мистическое и магическое). «В кетских «священных местах» обращают на себя внимание поражающие размерами и причудливостью форм деревья – чаще всего лиственницы, реже кедры или ивы. Считалось, что деревья именно этих пород начали свою жизнь «во времена первых людей»67. Идея полиморфизма объединяет такие, казалось бы, разнородные явления как многоглавые драконы, триединый бог христиан, индуистская троица-тримурти, греческие хтонические персонажи Химера, Тифон и т. п. Культурные ответы сакральному также часто строились на принципе «гротескного тела». Таковы тучные женские фигурки «палеолитических венер» (часто подчеркнуто лишенные лиц), ритуальные скульптуры и маски североамериканских индейцев и народов западной Африки, детали

64

В этом смысле сакральное близко по духу монотеистическим учениям, в которых единый Творец – та сила, которая из высших побуждений часто творит зло. Дуализм принес немало вреда восприятию идеи сакрального, расчленив то, что по сути нерасчленимо. Выделение злого начала – ошибка тех, кто пытался понять сакральное. Как писал Л. Витгенштейн, «не в том ли смысл веры в дьявола, что не всё, приходящее к нам как озарение исходит от доброго начала?» В процессе истории сакральное пытаются очистить от сумеречной, бессознательной потенции, что, в частности, отражено в индоевропейском основном мифе о борьбе Громовержца со Змеем – воинского (солнечного) принципа с шаманским (лунным). Победа Громовержца и торжество историзма пошли во вред пониманию сакрального как целостного амбивалентного начала.

65

М. М. Бахтин. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и ренессанса. – М., 1990, с. 34. В качестве наиболее древнего примера изображения гротескного тела можно вспомнить статуэтки т. н. «палеолитических венер».

66

Сакральное уже не бессознательно, но еще не сознательно. Оно соответствует мистическому порогу озарения, интуиции, творящей новый факт сознания, вместе с тем погибая. Тем самым сакральное подобно «богу данного момента», действующему мгновенно, появляющемуся ниоткуда и исчезающему в небытии. Последствия этого вторжения мы знаем как сакрализованное. Оно призвано сохранить часть силы породившего его импульса.

67

М. Д. Хлобыстина. Говорящие камни – Новосибирск, 1987, с. 28