Путь единственной. Диана Хант

так неожиданно оказалось слышать этот голос, когда она лежит, привязанная за руки и ноги, и здесь есть тот, кто смотрит на неё, беспомощную, кто может творить с её телом всё, что угодно.

      – Ты не ошибаешься? – спросил другой голос. Такой же холодный. Равнодушный. – Ты в самом деле видишь огненные цветы?

      Мишель задохнулась от страха, когда чьи-то ладони заскользили по её животу. Пальцы перебирали, как будто искали какую-то точку. Затем замерли, словно обнаружили, что искали. А потом принялись нажимать. Осторожно, как делает доктор на осмотре.

      Это нажатие вызвало небывалый прилив крови к внутренней стороне бедер. Низ живота словно полыхнул огнём, а между ног стало бесстыдно мокро.

      – Сейчас же перестаньте! – Мишель рванулась так, словно и в самом деле думала порвать сдерживающие её оковы. Бесполезно. Её тело осталось в прежнем положении, ничуть не мешая посторонним рукам ощупывать его. – Хватит!

      – Может, заткнуть ей рот? – спросил первый.

      Второй думал пару секунд, не дольше.

      – Нет, лучше не блокировать каналы. Пусть кричит.

      – Она отвлекает меня.

      Мишель тут же замолчала. Отчего-то страшно стало, если у неё отберут возможность говорить. Так хотя бы остаётся надежда, что ей удастся уговорить их, упросить. Пригрозить, в конце концов!

      – Я – собственность Эрама де Вуда, – стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, проговорила она. – Я – его конкубина. У нас кровный контракт. Вы обязаны вернуть меня хозяину.

      Чужие руки продолжали разгуливать по её телу. Оставив живот, спустились ниже, по ногам, и принялись нажимать поочередно на каждый пальчик, на ступни… Каждое прикосновение отзывалось внутри сладким, болезненным ударом тока. Она чувствовала, что возбуждается, до невероятного возбуждается, и вместе с тем не покидало понимание, что это просто ответ её тела. Чистая физиология. Разум продолжал биться в истерике от страха, от первобытного ужаса и требовать, просить, освободиться.

      – Смотри-ка, – сказал первый голос. – Действительно, как будто получилось.

      Мишель охнула и заплакала от страха, когда твёрдые пальцы взяли за сосок, оттянули, словно вознамерились оторвать грудь и отпустили. Вспышка боли отозвалась новой вспышкой внизу живота и Мишель возненавидела реакцию собственного тела до глубины души.

      Теперь её взяли сразу за два соска, принялись щипать, перекатывать между пальцами, впиваться в съёжившиеся бутончики ногтями.

      – Нет, не надо, пожалуйста, – Мишель громко всхлипнула, сотрясаясь от рыданий.

      – Хорошо, когда она плачет, – задумчиво проговорил тот, кто терзал её грудь. – Так лучше видно.

      Продолжая содрогаться от душивших рыданий, Мишель замолчала. На смену страху понемногу приходила злость. Какое право они имеют обращаться с ней так?! Кто они вообще такие?! Если им нужны её слёзы, их они не дождутся!

      – Ты в самом деле думаешь, что она способна пробудить последнее Сердце?

      – Он сказал, что её инициировали вдесятером.

      – Десять? И все живы?

      – Пока