Сердце моего врага. Оксана Глинина

он смотрел, не отрывая глаз. Синих и бездонных как небо.

      Сегодня я очень боялась.

      Нет, в моей жизни было много опасностей, но еще никогда не приходилось выступать перед огромной толпой народа, в столице, да еще и перед самим императором и его молодой невестой.

      Идея нашего предводителя Гинго, чтобы именно я вышла прямо перед всем двором и многочисленными гостями. В Хелегае – месяцем ранее – выступление Гвен закончилось для всех нас весьма неудачно, но об этом лучше не вспоминать.

      Раньше все представления были не только горсткой монет в шляпе, но и просто веселым развлечением для всей нашей труппы. Однако, теперь…

      И страшно, и в то же время волнительно.

      Правителю нет никакого дела до моих огненных бабочек, как и его скучающей невесте. Ну и ладно! Зато восхищение в глазах его свиты заменило мне тысячу имперских даров.

      Синеглазый воин все еще смотрел.

      Выпустила огненного феникса специально для него. Искристая птица пролетела над головами всей свиты, включая и самого императора с невестой. Его избранница оживилась, словно проснулась ото сна. И только воин по-прежнему смотрел на меня. Никакие огненные причуды его не интересовали.

      Правитель подзывал его к себе и дал знак, что им пора отправляться.

      Жаль. Никто и никогда мной так не восхищался.

      Бывало, взирали со снисхождением, жалостью, насмешкой, даже похотью. Но так искренне и восхищенно – никто и никогда.

      Я сделала пируэт и отпустила пламенных пташек в синеву неба, где они рассыпались фонтаном искр, повергая оставшихся зрителей в бурный восторг.

      Поздним вечером, когда в городе продолжились гулянья в честь помолвки императора, я вышла подышать отошедшим от дневного зноя воздухом. Чтобы прочистить от сладковатого балаганного зловония нос и освежить першащее горло.

      На площади полным ходом шли танцы. В огнях навесных фонарей ритмично двигались женские и мужские фигуры, и это никак не напоминало пляску смерти, с которой мне доводилось сталкиваться на протяжении всей жизни.

      Что скрывать – танцевать я не умела. Не было такой практики, да и учить меня было некому.

      Гвен, Гинго, Сирвиг и Игуми веселились вовсю.

      – Что задумалась, красавица? – Шаваро в сторонке дымила своей трубкой с едким табаком.

      – Да вот, беда несусветная – танцевать не умею, – посетовала я на проходящее мимо меня очередное мирское удовольствие.

      – Как так-то? – усмехнулась старая цыганка. – С огнем ты порхаешь словно птица, заставляя сердца многих мужчин стучать бойкими каблуками на танцевальном помосте, а просто вот так, под музыку, боишься?

      – Я… не боюсь, – тут же смутилась от откровенных слов Шаваро. – П-просто…

      – Ни с кем еще не танцевала, – добрая знакомая закончила фразу за меня, а я покраснела до самых кончиков волос.

      Ну не танцевала никогда и ни с кем, и что из этого? Мне ли было расфуфыривать хвост перед кавалерами в попытке привлечь их своими сомнительными прелестями. Моя жизнь была совсем другой, и то, что я попала к бродячим артистам, стало для меня великим счастьем.

      У меня появилась семья, близкие и родные люди хоть и не по крови, но по духу.

      «Жизнь бродяги не для тебя, девочка», – часто говорила Шаваро.

      А для кого? Именно с ними я стала по-настоящему счастливой, да и свободной.

      – Если не с кем не танцевала, – снова заговорила цыганка, прервав мои мысли. – Значит, и не любила, и не целовалась, поди!

      Она рассмеялась низким грудным смехом, вгоняя меня в смущение дальше некуда. Монисты на её платке зашлись медным звоном.

      – Не стесняйся, – Шаваро вытряхнула свою трубку, отчего запах жженого табака сильнее ударил в ноздри, но это был благородный запах дружбы, которым всегда веяло от этой женщины. – Неумение торговать своей жизнью, разменивая её на мелочи – великая добродетель. Но ты не сельская простушка отнюдь хоть и несёт от тебя невинностью за версту! А если уж решишь, кому подарить свой первый раз, пусть он будет прекрасен, хорош собой и люб тебе. Любовь не грех! Главное, чтобы всё было взаимно.

      Вот уж еще чего не хватало! Даже думать не хочу о таких вещах…

      Сильные руки вдруг обхватили мою талию. Я не успела опомниться. Только вскрикнуть успела от страха, но рот мне быстро зажали. Негрубо, как-то по-свойски, заговорщицки. Думала сейчас Шаваро поднимет шум и выручит, но та, как назло, уже куда-то исчезла.

      Вечно она со своими фокусами – неожиданно появляется, а потом исчезает в самый неподходящий момент.

      Как я не заметила опасность?

      Ну ничего! Сейчас задам нахалу на орехи!

      – Я тебя нашел… – горячее дыхание обожгло мне ухо, а между лопаток прошла волна холода, а потом обжигающего жара.

      Да что же это?

      Меня развернули так легко и быстро, словно я была легкой тряпичной куколкой, с которой так часто Игуми развлекала детей на ярмарках.

      – Ты! –