Жестокое перемирие. Александр Тамоников

текла из рассеченного виска, он хрипло ругался, норовил подняться. Но ноги его разъезжались, боец был полностью дезориентирован.

      Жалостью к врагам ополченцы не страдали, особенно к тем, кто использовал в своей символике бордово-черные тона. Они оттащили выжившего «правосека» с дороги и с пристрастием допросили его.

      Он не горел желанием откровенничать, но мучительная боль свое дело сделала. Парень лежал на корнях, впившихся ему в спину, обливался потом, посинел и сморщился так, как будто уже умер. Он понимал, что в живых его не оставят, но ведь и умереть можно по-разному! Болевой порог у него был явно занижен, боли солдат боялся больше всего на свете.

      «Беседа» прошла продуктивно. Как ни странно, других постов в окрестностях Пастушьего не было. Следующий – в километре, но его можно обойти, если грамотно воспользоваться оврагом. В лес лучше не соваться, там навешано много всяких датчиков. Объект серьезный, но подобраться к нему можно.

      Патрульная группа заступила на дежурство полчаса назад и должна нести службу до восьми утра. Так что если будут своевременно поступать доклады, то ее и не хватятся. Да даже если укропы и побеспокоятся, то что от этого изменится? САУ «Акация» прекратят обстреливать Ломов? Если вовремя проскочить, занять позицию на высоте…

      Тут сработала рация, и строгий голос предложил патрулю отчитаться о несении службы.

      – Все в порядке, – сдавленно сообщил боец, к горлу которого был приставлен нож.

      – На троечку, – оценил Ряшин и поморщился. – Ладно, парень, что с тебя взять? Не быть тебе артистом.

      Он убил бедолагу одним ударом, как и обещал. Тело офицеры прикрыли ветками. В лесу по-прежнему было тихо.

      Васько связался по рации с базой.

      – Шмель, это Крот, прием.

      – Слушаю, Крот, – живо отозвался капитан Борис Таран.

      За этим последовала условная фраза, чтобы собеседник понял, что потенциальных корректировщиков не замели, и короткий доклад.

      – Рискуете, Шмель, – обдумав ситуацию, сообщил Таран. – Вы можете продержаться максимум до восьми утра, если вас не засекут на других постах. После этого за вашу жизнь я и ломаной гривны не дам. Хорошо, выкручивайтесь. Займите позицию так, чтобы вас не обнаружили. Удачи! Ждем координаты для нанесения удара. А когда начнем стрелять, сами думайте, куда спрятаться.

      – Спасибо, Шмель. – Васько улыбнулся. – Вы умеете давать нужные советы и поддерживать в трудных ситуациях.

      – Пошли, Серега! – Ряшин забросил на спину трофейный автомат.

      – Шнурки завяжи. – Васько ухмыльнулся.

      Но все благие планы рассыпались в прах, когда через двести метров они столкнулись с другим патрулем! «Правосек» соврал! Иначе откуда взялись бы эти черти?!

      На дороге, еле видимой в темноте, вдруг что-то шевельнулось, и прозвучал строгий окрик:

      – Стой, кто идет?

      Лазутчики, не успев осмыслить положение,