Бабочка на ее плече. Анна Одувалова

но портреты на заказ выматывают неимоверно. Чувствую себя, словно выжатый лимон. Но за них платят деньги… Кстати о деньгах, – встрепенулась художница, и ее взгляд прояснился. – Я за этот месяц уже заплатила Беру, а со следующего мне искать квартиру или…

      – Если хочешь, оставайся, – махнула рукой Рада. – На тех же условиях. Я не против, и деньги не лишние.

      – Вот и замечательно! – Рыжая подскочила с табуретки. – Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Очень привыкла к этой комнате. Совсем не хотелось отсюда съезжать. Сегодня весь день была как на иголках и все боялась спросить. Спасибо тебе огромное, теперь я спокойна и смогу уснуть.

      Грязный, неопрятный бомж жался к мусорным бакам в тупике узкого переулка, прикрывая лохматую, давно не чесанную голову руками.

      – Тварь! – шипел нависающий над ним респектабельный мужчина – такие обычно передвигаются на «лексусах» и не заглядывают в трущобы. – Что ты собирался натворить?! И ведь почти получилось у гаденыша. Ты понимаешь, что едва все не испортил, урод!

      – Лучше, хотел как лучше…. – бормотал бомж едва слышно. – Похвала… хотел похвалу…

      – Какая, к чертям собачьим, похвала? Убить тебя мало за такие проделки, да руки марать не хочется! С вами связываться – себе дороже! Разрешишь жить, пригреешь под крылом, а вы вечно норовите влезть туда, куда не следует, и испортить то, на что были затрачены колоссальные усилия!

      – Лучше, Жорик хотел как лучше!

      – Если Жорик хочет сделать как лучше… – Мужчина наклонился к бомжу, заставив того сжаться еще сильнее. – То пусть не лезет туда, куда не просят. Держись подальше. Ты понял? И своим передай: если увижу хоть одного рядом, выгоню всех без права вернуться. Ты понял? – заорал мужчина, схватив за грудки существо, почти не похожее на человека, и, добившись судорожного кивка головой, отступил, брезгливо вытерев ладони чистым платком, который тут же швырнул на покрытый мусором асфальт.

      Бомж, дрожащий в углу у мусорных ящиков, грязный, в одежде неопределенного цвета, практически растворялся в окружающей обстановке. Чем сильнее он боялся, чем больше старался стать незаметным, тем сложнее было разглядеть сжавшееся тело. Он, словно хамелеон, мимикрировал, сливался в одно целое с мусорными ящиками, цветастым рваным пакетом на потрескавшемся асфальте и грязно-розовой, облупившейся стеной дома.

      – И запомни, когда понадобится ваша помощь, я скажу. До этого сидите тише воды и ниже травы.

      Мужчина резко развернулся и вышел из подворотни, а бомж, затравленно оглянувшись по сторонам, принялся выползать из своего ненадежного укрытия. Он передвигался на четвереньках, прижимаясь к асфальту, припадая на пузо и замирая. Его одежда словно слегка меняла цвет, подстраиваясь под общий фон. Грязные руки с отросшими кривыми ногтями дрожали. Он боялся и старался оставаться в тени.

      Две усталые женщины с огромными пакетами продуктов прошли совсем рядом с ним, но даже не заметили, только поморщились от резкого,