Религия и экономика. Труд, собственность, богатство. Татьяна Коваль

оциально-экономических проблем прослеживается в самых древних памятниках письменности Шумера и Египта, Индии и Китая, содержится в священных текстах, сочинениях античных и средневековых авторов, не говоря уже о мыслителях нового и новейшего времени. Человечество постоянно задавало себе вопрос, поставленный библейским Екклезиастом: «Что пользы человеку от всех трудов его, которыми он трудится под солнцем?» (Еккл. 1:3). Ради чего трудится человек? Только ли из-за необходимости физического выживания? И что есть сам труд – цель или средство, наказание или призвание, проклятие или благо? Пожалуй, еще более сложны вопросы, связанные с бедностью и богатством. Мудрый Платон называл их неразлучной парой нищенки Пении и изобильного Пороса[1]. Действительно, проходят века, а разрыв в жизненном уровне не только не уменьшается, но даже растет. В Декларации тысячелетия ООН, принятой в 2000 г., отмечались небывалые масштабы социальной и имущественной дифференциации. В качестве первоочередных задач выдвигали преодоление нищеты, сокращение вдвое доли населения, имеющего доход менее 1 долл. США в день, и повышение уровня жизни наиболее отсталых стран и народов[2].

      Для современной России вопросы, связанные с бедностью и богатством, приобрели особый смысл и значение. Разрыв в доходах в нашей стране значительно выше, чем в большинстве стран мира. В Аналитическом докладе «Бедность и неравенство в современной России», подготовленном Институтом социологии в 2013 г., отмечалось, что, несмотря на успехи государственной политики в области борьбы с бедностью, в результате которой за последние десять лет доля бедных сократилась вдвое (с 66 до 30 % всего населения страны), проблема остается крайне острой. «Как в 2003 г., так и в 2013 г. 20 % россиян вели образ жизни, который позволяет охарактеризовать их как бедных, хотя доходы их были выше прожиточного минимума. При этом очень опасным является то, что минимум 4 % населения, т. е. около 6 млн человек, образуют группу глубокой и застойной бедности. Кроме того, положение тех, кто остался (или стал в последнее время) бедным, в период 2003–2013 гг. относительно ухудшилось. Это касается не только отношения к ним со стороны общества, но и возможностей удовлетворения ими своих базовых потребностей»[3].

      В то же время, по данным Форбс, Россия занимает четвертое место в мире по количеству ультрабогатых семей с состоянием свыше 100 млн долларов. Семь сотен семей контролируют более трети всего богатства страны[4].

      Религиозные лидеры различных конфессий и главы церквей не остаются в стороне от этих проблем. Так, например, они активно обсуждали причины мирового экономического кризиса. По их единодушному мнению, одна из главных причин сбоя в экономике связана с ее отрывом от этики. По словам Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, из кризиса нужно выводить не столько экономику, сколько человеческие души[5].

      О собственности и богатстве как нравственных категориях говорил и глава католического мира папа Бенедикт XVI. Он уже давно высказывал мысль, что экономика и этика должны не исключать, а дополнять друг друга, не теряя при этом своей автономности[6]. Папа Франциск, избранный в марте 2013 г., развивает «богословие любви», видя в каждом бедном человеке страждущего Христа. Его идеал это «бедная церковь для бедных», а не корпорация благополучных церковных чиновников. И он деятельно перестраивает ее на основе солидарности с бедняками. Наверное, человечество только бы выиграло от одухотворения хозяйственно-экономической жизни и развития в ней нравственного измерения. Хотя мир, погруженный в добывание хлеба насущного, с трудом воспринимает подобные проповеди.

      Вместе с тем очевидно, что в целом роль религии в современном обществе возрастает. Можно, видимо, согласиться с мнением С. Хантингтона о том, что в ближайшей перспективе облик мира будет в значительной мере формироваться в ходе взаимодействия семи-восьми крупных цивилизаций, которые «несхожи по своей истории, языку, культуре, традициям и, что самое важное, – религии»[7].

      Поэтому, на наш взгляд, необходимо рассмотреть представления различных религий о социально-экономической деятельности. Отметим, что религиозные мыслители занимались не экономическими и не юридическими аспектами собственности, а ее «человеческим» измерением. Основное внимание было сосредоточено на личности собственника, мотивации его поведения, его мыслях и чувствах. При таком подходе собственность трактовалась предельно широко – как ныне забытое понятие «собь», которое есть в словаре В. Даля. Оно обозначает любое личное достояние, имущество, всякое добро и богатство[8].

      С одной стороны, в этических системах разных религий можно найти немало общего, и нравственные принципы, касающиеся труда, собственности и богатства, во многом совпадают. Так, повсюду можно найти:

      – признание труда важнейшей добродетелью;

      – приоритет духовных благ над материальными;

      – осуждение сребролюбия, жадности и скаредности;

      – восхваление милосердия и благотворительности;

      – запрет

1

Платон. Пир // Собр. соч. в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. (Философ, наследие). С. 13.

2

Декларация тысячелетия Организации Объединенных Наций. http:// www.un.org/russian/documen/declarat/summitdecl.htm

3

Российская академия наук. Институт социологии. Аналитический доклад «Бедность и неравенство в современной России. 10 лет спустя». М.: 2013. Электронная версия. http://www.poisknews.ru/phpp/files/core/contentfile/contentfile/02/84/ aO/full.pdf

4

См.: http://www.forbes.ru/sobytiya/82724-bcg-rossiiskie-millionery-kontroliruyut-70-bogatstva-strany.

5

Патриарх Кирилл. Речь на пасхальном приеме в МИД РФ. Интерфакс 23 апреля 2009 г. http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=29921

6

Кардинал Й. Ратцингер. Рыночная экономика и этика. Доклад на симпозиуме «Церковь и экономика в ответственности за будущее мировой экономики» 1985 г. http://www.benediktxvi.ru/index.php?id=1850&option=com_content&task=view

7

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. 1994. № 1. С. 34, 40.

8

Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. М.: Изд. группа «Прогресс», Универе, 1994. С. 342.