Зачем любить людей?. Евгений Крипт

разговариваю! Отпустите меня немедленно!

      Таких бедолаг как я они ущемляли ежедневно, поэтому моё тело захватили в клещи, так что я и конечностью пошевелить не мог. А потом последовало открытие зарешёченного кузова и меня кинули головой вперёд.

      С десяток секунд глаза привыкали к темноте, а живот – к последствиям падения. Я попробовал встать, но цепкость чьих то рук удержала меня от такого рода действий. Попытки под номерами два и три увенчались аналогичным образом. Ещё и под рёбра ударили ногой. Но скорее для проформы, устрашения…

      – Всё, всё, я понял! Отдаюсь в справедливые руки правосудия. – Моего юмора не поняли, но трогать перестали. Я вяло подумал, что всё равно запомнил морды оперативников, чтобы впоследствии их ткнуть в стол начальства. А потом чётко поймал себя на мысли, что образы их выветрились. А может я не запоминал их вовсе? И самое отвратительное: мне было страшно, как и любому нормальному человеку, окажись он в такой ситуации. Неизвестно за какие заслуги меня везли на казнь, без указанной причины.

      Агрегат допотопного производства, такое впечатление, реагировал на каждый ухаб и яму в дороге. Понятия о рессорах и прочей фирменных штуках – отсутствовали напрочь. Трясло, как будто я попал в карету кэбмена. По времени всё это длилось чёрт знает сколько, и ушёл даже нахлынувший страх.

      В такие минуты главные герои романов и киноэпопей думают о дамах сердца или какой-нибудь высшей идее. В мой не отягощённый воображением мозг приходили только ругательства в адрес Карны, очень удачно встретившую товарку для болтовни. С дамой вариант отпал. А что с идеей? Ну тут ещё хуже, так как вряд ли существовала идеология, применимая к конкретной ситуации. Только разве что повальная ненависть к действиям правоохранительных органов. Но здесь, скорее народное мнение, далеко не всегда справедливое. Здесь же я соглашался с народным гневом на все сто.

      Когда запас мысленной словоохотливости угас и я перестал бредить сам с собой, я услышал голос из салона, отгороженного аналогичной решёткой от кузова. Говорил не то водитель, не то его пассажир и на повышенных тонах:

      – Создатели, вы опять не слышите моей молитвы! Опять хренова пробка! И это вечером в преддверии воскресенья. Сэр, мы не можем ждать, пока она рассосётся. Надо колоть дурь, а то «лекарство» выдохнется!

      Что ему ответили, я не услышал, потому как раздался скрежет тормозов и водитель гулко ударил по рукоятке ручника. От столкновения со стеной – меня удержали всё те же невидимые руки. Странно, что не надели наручники или хотя бы не засунули любой завалящий кляп в рот. Эта полнейшая уверенность в моей немощности – убивала и деморализовала.

      Тормоза не успели доскрипеть свой печальный концерт, как на потолке зажглась лампочка. Я почувствовал себя вышедшим на сцену под лучами софит. Над моей физиономией нависало лицо в респираторе, удовлетворившееся моей реакцией:

      – Базовые рефлексы в норме. Можно колоть инъекцию, – то ли доложил, то ли констатировал «доктор». Его замотанные