Золото Колчака. Михаил Родионов

не только ходить, но и стоять.

      – Ты это, когда пойдешь к ним, то дай мне свою телогрейку. Тебе-то она больше не понадобится, а мне в самый раз будет, – услышал он у себя над здоровым ухом.

      – А мне – валенки, ты же в портянках сумеешь дойти до них. Там быстро все произойдет, ты даже не успеешь замерзнуть. А хочешь, я тебе свои носки дам, чтобы не босиком идти?

      – У тебя же еще рубашка была, вроде? Если кто спросит, то скажи, что уже обещал мне отдать…

      Рядом стоявшие зеки делили одежду Михайлова, как будто он уже был мертв. В течение минуты они все распределили. Это было настолько обычным, что ни у кого и мысли не возникло, как дико это все звучало со стороны.

      Михайлов ничего не ответил. Он направился на свое привычное рабочее место и принялся точить топоры. Со стороны было хорошо заметно, как он нервничает. Он все время оглядывался и прислушивался ко всем звукам, которые доносились с улицы. Несколько раз он тихонько подкрадывался к двери и смотрел сквозь щели, нет ли там кого-нибудь.

      Вскоре стемнело. За окном завывал ветер и гнал снежные облака. Казалось, что все вымерло; никого не было видно, кроме солдат на вышках. Когда совсем уже стало темно, фонари на столбах стали освещать только контрольно-следовую полосу между защитными заборами. И эти небольшие участки в лагере казались лишь маленькими крупицами чего-то светлого в огромной, совершенно черной тайге.

      Вдруг снежная тишина, темнота и безлюдье нарушились сильным пучком света. Михайлов сквозь щель в двери заметил, как засуетились солдаты на въезде в лагерь. Забегало начальство, и послышались резкие команды.

      «Ну, тем лучше», – подумал про себя Михайлов. Он вытащил из-под тяжелой половицы небольшой остро отточенный топорик и осторожно вложил его себе в рукав, несколько раз взмахнул рукой и остался чем-то очень доволен. Судя по шуму за дверью, приехала машина и, вероятно, какое-то начальство. Солдаты по-прежнему бегали по всему лагерю, и везде слышалось, как они перекрикиваются.

      Михайлов осторожно вышел на улицу и осмотрелся. Из леса отряды еще не возвратились, и он направился в сторону своего барака. Его друг был уже там. Он сидел на шконке, обхватив голову руками, и раскачивался из стороны в сторону. Михайлов сел рядом и тихо произнес:

      – Ладно, не переживай, все будет хорошо. Не зря же мы столько лет здесь мучились?

      – Ты, действительно, придумал какой-то план или просто так сказал, чтобы успокоить меня?

      Михайлов молчал. Был ли у него план, он и сам не знал. Просто нужно было что-то сказать в тот момент, вот он и сказал. Они сидели вместе на одной шконке и молчали. Неожиданно резко распахнулась дверь в барак:

      – Михайлов здесь?

      – Здесь.

      – Ты где лазаешь, старый хрен? Мы тебя по всему лагерю ищем. Быстрее иди, там какое-то начальство приехало по твою душу.

      – Какое еще начальство?

      – Ну, а я почем знаю? Сказали срочно найти и доставить.

      – Иду…

      – Да