Сто оттенков страсти. Кристина Майер

говорил?

      «Домашний» Алмазов это что-то, накрывает на стол с таким видом, словно препарирует лягушку: сосредоточенно и скрупулезно. Педант! Видно, что никогда раньше этого не делал.

      – Долго мне еще пленницей оставаться? – спросила, стоя в дверях. Он даже не вздрогнул, словно о моем присутствии знал.

      – Послезавтра утром вылетаем в Ставрополь, – не оборачиваясь, ответил Алмазов.

      – Я не полечу! – от одной мысли, чтобы войти и сесть в самолет, тело покрывалось холодным липким потом. – Я высоты боюсь! – громко заявила о своем страхе. – У меня на завтра билет есть, я поеду на поезде. Встретимся в Ставрополе.

      – Нет, – равнодушно ответил он. – Полетим вместе. Я не могу себе позволить терять зря время. На завтра подготовлю документы, перед поездкой ты их внимательно изучишь.

      «Какие документы? Что он еще задумал?»

      – Присаживайся, – пригласил Алмазов за стол. Дождавшись, когда я сяду, сам опустился напротив. – Вино не предлагаю?

      – Я не пью! – Роман скептически приподнял брови, но комментировать не стал. – А, в принципе, думай что хочешь.

      – В твоих интересах, чтобы я думал о тебе хорошо, – холодно произнес он, раскладывая на тарелки еду.

      Проигнорировав очередной выпад в свою сторону, принялась пробовать итальянскую кухню, приготовленную наверняка в лучшем ресторане.

      «Сто лет не ела лазанью», – проглатывая первый кусочек, подумала я. Ризотто и цыпленок меня не интересовали, а вот контейнеры, в которых лежала панна котта и тирамису приковывали к себе взгляд.

      – Как умерла твоя сестра? – равнодушно прозвучал вопрос, а у меня ком подкатил к горлу, слезы чуть не брызнули из глаз. Как могут люди быть такими жестокими?

      – Неужели ты это не выяснил? – справившись с собой, почти спокойно спросила.

      – Мне сказали, что в больнице при родах. Как это произошло?

      – Не смогли остановить кровотечение, а по делу просто не досмотрели. Дежурная смена в тот день не успевала принимать роды, кто-то был на операции, а когда обратили внимание на Оксану, было уже поздно ее спасать. – изо всех сил старалась держать себя в руках, но все равно соленые капли потекли из глаз. Опустив голову, стерла ладонью слезы.

      – Лиза росла в детдоме? Удивительно, что ее никто не удочерил.

      – Лиза не росла в детдоме, – негромко произнесла я. Алмазов поднял на меня взгляд, ничего не произнес, но дал понять всем своим видом, что ждет объяснений.

      Говорить об этом не хотелось, но если я хочу заручиться его поддержкой, придется открыть всю постыдную правду.

      – Лизу воспитывала наша с Оксаной тетка, – уткнулась в тарелку, аппетит пропал.

      – Она умерла?

      – Нет.

      – Тяжело заболела? – от его голоса волоски на коже поднялись дыбом.

      – Нет, – ковыряя вилкой в лазанье, ответила я еле слышно.

      – Запила?

      – Нет.

      – Мне до утра вопросы задавать? – отложив вилку, он ждал объяснений.

      – Она сдала Лизу в детдом.

      – Причина? –