Жена поневоле. Айрин Лакс

широкими ладонями.

      – Я просто боюсь операций… – выдыхаю я, понимая, что если Багратову захочется, меня положат на операционный стол прямо сейчас. Без наркоза.

      Криминальный авторитет оборачивается. Не знаю, о чём он думает, глядя на меня. Но мне хочется одеться. Очень хочется, хоть и я боюсь это сделать. Кто знает, на что способен Багратов? Ведь он хладнокровно пристрелил похитителя, когда тот держал пистолет у моего виска.

      – Не трясись, – милостиво произносит Багратов. – Можешь одеться.

      – Дамир Тамерланович, если позволите высказать своё мнение, я бы поправила вашей избраннице губы. Выделить верхнюю и сделать немного пухлее нижнюю, – подаёт голос Инга. – Чтобы приблизить к стандартным эталонам красоты…

      Багратов награждает Ингу таким тяжёлым и говорящим взглядом, что та мигом прерывает свою речь.

      – Стандартные эталоны красоты? Увы, в её случае уже поздно. Этих кукол штампуют в раннем возрасте. А в её… двадцать полных лет можно только вынести мозг. Есть вероятность, что после этого она станет куклой. Но… – по губам Багратова расползается усмешка. – Маловероятно. Книжный червь поглотил слишком много информации, работая в библиотеке.

      Я укутываюсь в тонкую простынь, словно мумия, слушая град насмешек, сыплющихся в мою сторону. Прикрываю глаза, делая вид, что всё сказанное не имеет ко мне никакого отношения. Меня здесь нет. Вернее, их здесь нет, а вот я – очень даже есть.

      Лёгкое движение. С моего носа стягивают очки. Я моргаю пару раз, чувствуя себя беззащитным и слепым кротом, вытащенным из глубокой норы на поверхность земли.

      – Вот это… – щёлкает Багратов по дужке очков. – Нужно исправить в первую очередь.

      Глава 6

      – Что ты имеешь в виду, Багратов?

      – После выписки из больницы тебя обследуют лучший хирург-окулист. Тебе проведут операцию по восстановлению зрения, если это возможно. Или подберут линзы. Никаких очков ты носить не будешь.

      – Я боюсь операций.

      – Да, но втайне ты хотела исправить этот изъян. Не возражай. Это не обсуждается.

      – Есть ещё что-то, что мы должны знать о тебе, Эрика?

      – У меня сильная аллергия на орехи, – отвечаю я.

      Инга кивает и делает несколько пометок у себя в планшете, предъявляет его боссу, показывая. Багратов внимательно изучает это несколько минут и только потом согласно кивает.

      – Подай бумаги на подпись Эрике.

      Инга деловито раскладывает веером кипу бумаг на столе и кладёт ручку ровно посередине одного из них.

      – Твой выход, Эрика, – кивает Багратов в сторону листов бумаги. – Пора выполнять свои обязательства.

      Я, подтянув простыню повыше, подхожу к столу. Договоры, дополнительные соглашения, акты выполненных работ и счет-фактуры. Всё заверено печатями и выглядит внушительно.

      – Что это?

      – Это то, чем занимался твой брат. Для отвода глаз, разумеется. Подписывай!

      – Я хочу знать, чем именно он занимался.

      – Выйди, Инга. Дальше я сам…

      Тон Багратова обманчиво нежен и мягок. Но за этой мягкостью