Лето волонтёра. Сергей Лукьяненко

делать?

      – Отдыхать! – Наська встала, прихватила еще кусок пиццы, сообщила: – С колбасой еще ниче, а с рыбой подгорела… Я домой!

      Дарина против ожиданий ничего не сказала, хотя обычно она Наську строит и наглеть не дает. Мелкая подмигнула ей, а меня хлопнула по руке.

      – Без меня мир не спасай, лады? Ты мой главный герой! Ну, после Человека-паука, конечно.

      – Почему после Человека-паука? – неожиданно обиделся я.

      – Он такой красавчик! – сказала Наська драматическим шепотом.

      Я демонстративно прошел за ней в прихожую и убедился, что девочка ушла. Потом вернулся на кухню.

      Дарина все так же сидела, кутаясь в халатик, перед куском остывшей пиццы. Я обнял ее за плечи.

      – Эй… я не собираюсь никуда бежать и никого спасать.

      – Знаю…

      – С чего вдруг мелкая прибегала? Ты ей звонила?

      – Угу. Наська в аптеку сбегала, я попросила. По женским делам.

      Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это может значить. Потом я смущенно сказал:

      – Рановато, наверное. Но она же растет.

      – Это мне, Максим, – сказала Дарина. – Это я стала девушкой, понимаешь?

      – Э… – ответил я, складывая воедино стражу, что-то шепнувшую Дарине, повязанную вокруг пояса футболку, принятый в одиночестве душ и шумящую в ванной стиральную машину.

      – У Измененных детей не бывает, – сказала Дарина. – У меня никогда раньше не случалось… критических дней. Теперь есть. Видимо, Высший что-то исправил.

      – Ага, – сказал я, сел напротив. – Но ты ведь осталась жницей?

      Дарина взяла со стола вилку. Согнула ее, потом распрямила. Сказала:

      – Вроде как да.

      – А могут быть дети у человека и жницы? – спросил я. – Разумеется, если Высший… меня тоже исправил…

      Дарина пожала плечами.

      – Ну, я рад, – сказал я неуверенно. – Здорово!

      – Все становится сложно, – сказала Дарина, не глядя на меня. – Нас на Земле довольно много, одних жниц с миллион. Две трети девушки, остальные парни. Власти с этим мирились…

      Я понимал ее. Измененные всегда были занозой для правительств. С одной стороны, бывшие люди, бывшие дети. С другой, уже не люди, куда сильнее и умнее, с доступом к технологиям Инсеков…

      Но Измененные не размножались и почти не контактировали с людьми. Можно было не беспокоиться, что они начнут занимать ответственные посты, вытеснять людей. Бесплодные мутанты, пройдет сотня лет, и они исчезнут.

      А теперь?

      Кто может родиться у жницы и стражи? Или у двух стражей? Или у человека и жницы?

      Людям хватает цвета кожи, диалекта языка или маленькой разницы в религии, чтобы начать ненавидеть и убивать друг друга. После Перемены и появления Инсеков все это ушло на второй план.

      Теперь возвращается. В новостях снова замелькали террористы, политики вспомнили прежние споры.

      И сюда еще добавить Измененных, которые начнут размножаться!

      – Все сложно, – признал я и взял в руки ладонь Дарины. – Но мне плевать. Я рад, правда!

      В